Ее тело было холодным, как мраморное изваяние. Анна прижалась ко мне, положила свои руки мне на плечи и прошептала:

– Так холодно...

Я не ответил.

– Почему ты спишь одетым? – поинтересовалась Анна. – Куда‑то собираешься пойти?

Я отрицательно мотнул головой.

– И правильно... На улице жуткий холод. Давай‑ка, расстегни вот это, – попросила Анна, уже работая своими ледяными пальцами в низу моего живота. Не думал, что она вернулась за этим.

– Вот так, – вздохнула Анна. – Давай, двигайся, двигайся...

Это было очень странно. Она неподвижно распростерлась на простыне и никак не реагировала на мою активность, повторяя лишь бесстрастно: «Двигайся, двигайся...» Некоторое время спустя, когда пот уже пропитал насквозь мою рубашку и струился по вискам, Анна сказала: «Хватит», – и я, обессиленный, выскользнул из нее.

Если во время этого мероприятия, которое являлось сексом лишь формально, она испытала оргазм, то это был самый незаметный оргазм в мире. А я получил столько же удовольствия, сколько бывает при лобызаниях с высеченной изо льда скульптурой при тридцатиградусном морозе.

А затем она произнесла фразу, которая многое мне прояснила. Многое, но не все.

– Хотя бы почувствовала себя живой, – сказала Анна, глядя в потолок.

– Это наша общая проблема, – отозвался я. – Последние несколько дней я только и жду, когда же почувствую себя мертвым.

– Что так? – Анна подобрала с пола скомканные джинсы, нашла в кармане пачку сигарет и закурила. Такого за ней не водилось на моей памяти. – У тебя опять неприятности?

– Почему «опять»? Неприятности все те же. Разве ты не продала мою голову Гиви Хромому в обмен на имя главного заказчика?

– А, ты об этом... А ты не думаешь, что если бы мне нужно было купить это имя ценой твоей головы, то я просто не дала бы тебе уйти из кабинета Гиви? Еще тогда. Зачем мне оттягивать твое убийство на три дня?

– Тебе виднее. Ты же специалист в этой сфере, не я. Возможно, у тебя были более спешные дела.

– В какой‑то степени ты прав, – согласилась Анна. – У меня были дела. Теперь они закончены.

– И ты пришла закончить со мной?

– Почему ты так плохо обо мне думаешь? – спросила Анна, и в этом вопросе не было возмущения или обиды. Просто любопытство. – Я на твоих глазах застрелила Боба, чтобы не отдавать тебя Гиви. Я спасла тебя.

– У тебя была причина застрелить Боба, – сказал я. – Бедный Боб лишь дал тебе повод...

– И какая же причина, интересно знать? Зачем мне убивать своего напарника?

– Деньги, – коротко сказал я.

– Деньги... – повторила Анна, без вопросительной интонации.

– Премия за найденные триста двадцать тысяч долларов. Теперь ее не надо делить на двоих. Теперь это все – твое.

– А это была, между прочим, твоя идея, – сказала Анна. В ее голосе было ноль целых ноль десятых эмоций.

– Моя? Что ты имеешь в виду? Я предлагал тебе убить Боба?

– Не напрямую. Во время нашего первого серьезного разговора, когда я объясняла тебе сущность нашей с Бобом и Марком миссии, ты помянул рассказ этого... как его?

– О'Генри? – вспомнил я, еще не понимая какая связь между американским писателем, Анной и премией за возвращение денег фирме «Европа‑Инвест».

– Вот‑вот.