Нет! Эмили отмела все сомнения. Ну разумеется, его отец должен был выдумать что-нибудь в этом духе, разумеется, он сочинил небылицу, чтобы одурачить полицию. А поскольку полицейские – дураки, они тут же на это купились. И пытаться переубедить их совершенно бесполезно. Правильно Маркус сделал, что сбежал из дома. А теперь ей осталось только попытаться вырваться отсюда и надеяться, что и Маркус сумеет сделать то же самое.

Мимо кухни протопала еще одна пара ботинок. Эмили инстинктивно забилась поглубже в печь.

– Ну что, Хетчерд, нету?

– Боюсь, что нет, сэр. И в трубе тоже никого. Мы все углы облазили. Я практически уверен, что внизу и на втором этаже никого нет, хотя, конечно, погода не способствует.

– Ладно. Пусть теперь проверят все помещения на третьем этаже. Официально доступ открыт только в пару комнат, но имейте в виду, что там имеются и другие помещения и дети могли проникнуть и туда тоже. По уступу какому-нибудь или пролезть сквозь поврежденное ограждение… Вот тут, например.

Эмили услышала шелест бумаги.

– Туда, похоже, невозможно пробраться.

– Так ведь в этот чертов замок вообще невозможно пробраться, Хетчерд! Думаю, они там, оба.

– Их только двое, сэр?

– Судя по всему, только двое, что бы там ни говорил констебль Джонс. Нет никаких доказательств того, что их было больше.

Голоса удалились, и Эмили их больше не слышала. Чтобы привести заполошно скачущие мысли в порядок, девочка тут же принялась считать про себя. Сейчас было уже слишком темно, чтобы смотреть на часы, и она принялась отсчитывать секунды, одну за другой. Отсчитает пятнадцать раз по шестьдесят и попробует выбраться отсюда, а там – будь что будет. Через пятнадцать минут все преследователи надежно застрянут наверху. И к тому времени совсем стемнеет.

Пока она отсчитывала первые пять раз по шестьдесят, поблизости, особенно в холле, кипела суета. Волокли какое-то тяжелое оборудование – очевидно, прожектора, – выкрикивали приказы, люди бегали вверх-вниз по винтовым лестницам и по одному, по двое расходились к другим башням. Несколько раз темноту рассекали лучи фонарей, но кухню никто перепроверять не стал.

В течение следующих пяти минут сделалось гораздо тише. Эмили подобралась и изготовилась, как зверь в логове. Отсчитывая последние пять минут, она начала дрожать от страха и неизвестности. Еще три минуты… Ее охватили сомнения. И зачем вообще так рисковать? Это же безнадежно. Ей никогда не вырваться. У нее, может быть, один шанс на тысячу.

Еще две минуты… Нет! Будь сильной! На то, чтобы добежать до пролома и размотать веревку, уйдет всего несколько секунд. Буквально мгновения. А потом она спустится вниз и побежит через поле, как и говорил Саймон.

Еще одна минута… Она представила, как уводили Саймона… Значит, остались только они с Маркусом. Маркус… Она опять увидела, как наяву, его изуродованное лицо. Он бы сказал…

Все. Время вышло.

Эмили не позволила себе колебаться – она знала, что если промедлит, то вообще не решится вылезти отсюда. Она глубоко вздохнула и принялась протискиваться в узкое отверстие. Окинула взглядом холл – самое опасное место в замке – и выползла вся, извиваясь как червяк. И вот наконец она, с колотящимся сердцем, тяжело дыша, стоит на коленях в темной кухне.

Эмили, не задерживаясь, на цыпочках прокралась через арку, ведущую в холл. Слева от нее перепархивали случайные снежинки, залетевшие через дверь из зала. Наступила ночь, и, если бы не мощный прожектор, включенный где-то наверху, Эмили ничего не было бы видно даже на расстоянии вытянутой руки. Но отраженный свет слабо озарял противоположные стены зала. Большой камин на середине стены зиял черным полукругом.