– Это почему?

    – Да потому, – Смолин снова пожал плечами: – я ж сам при прискорбном факте незаконной продажи не присутствовал, ничего не видел, не знаю ничего… Я даже слышал, что продавец мой показал, что никакой такой незаконной продажи не было, а попросту он…

    Он изъяснялся многословно, открыто, с видом человека, готового просидеть тут до заката, словоохотливо толкуя обо всем на свете, – так оно гораздо лучше, чем с каменной физиономией уходить в отказ, талдыча про пятьдесят первую статью…

    Видно было, что на Кияшко его готовность к словесному извержению оказала обратное действие: она явно чуточку испугалась, что придется слушать клиента долго. Поторопилась прервать:

    – Я не в этом смысле… Никто и не говорит, что вы там были, что-то слышали, видели… Свидетель – понятие растяжимое. В данном случае…

    Какое-то время она нудно, устало объясняла Смолину те процессуальные тонкости, которые он в свое время испытал на собственной шкуре. Однако, разумеется, не стал ее просвещать, а старательно, со вниманием выслушал, ответил с туповатым видом:

    – Ах, вот оно что…

    – Магазин, следовательно, принадлежит вам?

    – Да, вот именно.

    – А гражданин Большаков Игорь Петрович работает на вас по найму?

    – Да, – ответил Смолин. – Что до трудовой, страховки и прочих необходимых деталей…

    – Не нужно, не нужно, – оборвала его дознавательша. – Работает по найму… У вас в магазине это обычная практика – торговать холодным оружием?

    – Отроду мы таким холодным оружием не торговали, – сказал Смолин, в данный момент являя собою столь завершенный образец порядочности, что с него можно было писать агитплакат типа «Дорогу честному бизнесу!» – Я человек законопослушный, торгую только тем, что законом разрешено… Поскольку…

    – Так и запишем – не торговали… Следовательно, с гражданином Большаковым такое впервые?

    – Ну конечно, – подтвердил Смолин. – Молодой, глупый, знаете наверняка, какие они нынче…

    – Холодное оружие он продал по собственной инициативе?

    – А, собственно, какое такое холодное оружие? – спросил Смолин бесстрастно. – Насколько я знаю, все вертится вокруг паршивого морского кортика… Мы с пацанами в детстве в войнушку с таким играли…

    – Вы тогда законов не нарушали, – не поднимая глаз, сообщила Кияшко. – Если речь о детях, кончилось бы изъятием… А ваш Большаков холодное оружие продал. Чем совершил уголовно наказуемое деяние.

    –  Кортик он просто дал посмотреть под залог.

    Тем же тусклым голосом Кияшко произнесла:

    – Есть акт экспертизы, признающий данный кортик холодным оружием, тем более образцом штатного вооружения…

    «Учтем», – подумал Смолин и сказал:

    – Я ваших тонкостей не знаю… В общем, с ним такое впервые – так и запишите.

    – Впервые… – она написала несколько слов. – Теперь об изъятом в вашем магазине другом холодном оружии…

    – Это о котором же?

    – Вот акт изъятия.