С очень большим трудом отбивался Гавриил от яростных ударов противника, но сам он не отвечал выпадами, хотя не раз уж мог поразить Мённикхузена. Он решил утомить старого рыцаря и взять его живым в плен. А судьба распорядилась иначе. Лик луны на миг показался из-за туч. Свет ночного светила отразился от снега. Какой-то стрелок, что был недалеко от сражающихся, вскинул свою пищаль, и раздался выстрел…

Мённикхузен пошатнулся в седле и, словно пораженный молнией, свалился со вставшего на дыбы коня. Тотчас же соскочил с коня и Гавриил, наклонился над рыцарем и сорвал с головы его шлем. Каспар Мённикхузен был еще жив, но не мог произнести ни слова, кровавая пена показалась у него на губах, мертвенная бледность разлилась по лицу. Ружейная пуля попала барону в грудь.

Гавриил призвал двух русских воинов и велел им отнести раненого рыцаря в палатку начальника заставы князя Приемка. И сам отправился с ними дать указания.

Когда Гавриил возвратился с заставы и снова поспешил в бой, большая часть немцев, шведов и эстонских ополченцев была перебита, а остатки городского воинства вытеснены за земляной вал и обращены в бегство.

Последними отступали Иво Шенкенберг и четыре-пять человек из его отряда. Гавриил наконец увидел своего названого брата. Иво сражался храбро, он всегда был мастер подраться. С меча его текла кровь, и стекала русская кровь с его доспехов. Шенкенберг отступил лишь тогда, когда убедился, что исчезла последняя надежда на победу. Пули, выпущенные при лунном свете из пищалей, все чаще и чаще стали свистеть у него над головой. И он повернул своего коня к городу. Далеко объезжая русских, преследующих бегущих защитников Таллина, Шенкенберг по освещенной равнине поскакал к своим.

— Стой, Иво!.. — прогремел за его спиной голос… знакомый голос, заставивший задрожать храбреца.

Иво Шенкенберг только пришпорил коня.

— Остановись, трус!.. — вскричал Гавриил, гонясь за ним. — Тебе не уйти от меня, мой конь резвее твоего.

Однако Ганнибал Эстонии все гнал коня к городским воротам.

— Я всажу тебе меч в шею, если ты не остановишься, — пригрозил тогда Гавриил.

Иво резко повернул коня и остановился.

— Что тебе от меня надо? — произнес он сквозь зубы, при этом смотрел из-под шлема мрачно.

— Я принес тебе привет с того света — там сегодня ждут одного из нас, — улыбнулся Гавриил. — Готовься в дорогу, Иво, твой пришел черед предстать перед оком Создателя, перед оком, которое видит все.

— Я не хочу с тобой сражаться, — покачал головой Шенкенберг, — так как ты не человек, ты — призрак.

— Ты, должно быть, еще помнишь, как я стал призраком? — все куражился Гавриил. — Или напомнить, как было дело? Бежал я и получил удар в спину? Или пал от твоей руки в честном поединке, как ты сказал Агнес фон Мённикхузен?

— Откуда ты это знаешь? — ужаснулся Шенкенберг; он уже не сомневался, что разговаривает в эту минуту с призраком.

— Это ведь привилегия призраков — проникать повсюду и слышать все и все видеть, — Гавриил пустил своего коня вокруг Шенкенберга и нарезал круги. — От имени Агнес я должен еще поблагодарить тебя за искусную ложь, которой ты развлекал ее, но я воздам тебе за все твои постыдные проделки, и ты поймешь в свою последнюю минуту, что настоящая любовь никогда не подвигнет на поступок подлый…

— Жалкий предатель! — выкрикнул вдруг Иво, бросаясь на Гавриила. — Сейчас я увижу, бессмертен ли ты!..

Борьба продолжалась недолго. Страшным неожиданным ударом Иво Шенкенберг рассек железный шлем Гавриила и с ликующим криком поднял руку для завершающего — смертельного — удара, но в этот миг меч Гавриила, пробив стальную броню, вошел прямо в сердце противника и свалил Иво на снег мертвым.