— А, это тот любезный сердцу моему маленький юнкер, у которого на русских шпионов глаз наметан! — тут Гавриил обратился к тем, с кем все это время пировал. — Вы можете спать спокойно, господа. Русские нам больше не страшны…

Воины засмеялись.

А у юнкера Ханса позеленело лицо:

— Вот наглый бродяга! Сейчас же встань и сними шляпу! Ты разговариваешь с рыцарем!

— Как знать, кто с кем сейчас разговаривает! — заметил Гавриил, улыбаясь. — Не верь тому, что ты видишь; видимость обманчива.

— Хорошо сказано, — оценил из-под фуры граф. — На меня глядя, все думают, что я нищий. И даже руки не подают. А стучит во мне благородное сердце, — и он, отхлебнув пива, громко икнул.

Друзья его засмеялись. Но непродолжителен был смех, так как разговор юнкера с Габриэлем занимал их, и чуяли они развлечение.

Гавриил продолжил:

— Когда маленький юнкер говорит со старшим, не мешало бы юнкеру снять шляпу.

Новый взрыв смеха, раздавшийся вокруг, показал, что ответом Габриэля вояки остались довольны.

— Слуги! — закричал Рисбитер, чуть не плача от злости и топая ногой. — Живо хватайте этого подлого пса! И всыпьте ему на конюшне сто ударов розгами! Шкура его просит ударов…

Однако слуги, сидевшие здесь же, не двинулись с места и продолжали смеяться и зубоскалить, глядя на юнкера.

Тогда в порыве безумной ярости Рисбитер вытащил меч и бросился к Гавриилу. Но тот, как видно, ожидал нападения и внутренне был готов к нему. Он вскочил, сбросил с плеч крестьянский кафтан и предстал перед юнкером в стеганке воина, с грозно поблескивающим мечом в руке.

— Посмотрим, чья шкура больше просит ударов, — сказал он угрожающе.

Мечи скрестились…

Никто из мызных людей не думал вмешиваться; воины и слуги с любопытством смотрели на противников, и в глубине души каждый, вероятно, желал, чтобы заносчивый юнкер, от которого все уже устали, был как следует наказан. К тому же зрелища хотели, ибо давно скучали.

Однако поединок продолжался недолго. После двух-трех ударов меч Рисбитера взлетел кверху, несколько раз перевернулся в воздухе и упал далеко от хозяина своего — под окнами мызы.

Следя за полетом меча, Гавриил случайно взглянул на окно и встретился глазами с Агнес… Она стояла в комнате и смотрела на него. Вероятно, девушка была свидетельницей ссоры с самого ее начала. Гавриил не знал — действительно ли это было так или ему только показалось, но на губах у девушки… как будто мелькнула довольная улыбка. Правда, Агнес в ту же секунду стала опять серьезной и отвернулась, но от ее улыбки в сердце у Гавриила остался как бы отблеск радости. Ее радости или его?.. Это уж было неважно. Мимолетная улыбка Агнес согрела ему сердце. И он почувствовал, что в нем нет желания наказывать юнца Рисбитера более, чем тот уже был наказан, и нет желания его еще более унижать — перед воинами, перед Агнес. Сердце Гавриила исполнилось великодушия.

— Идите отдыхать, юнкер Рисбитер! — тихим голосом посоветовал он. — Сегодня вы достаточно всем показали свои храбрость и ловкость и свою прыть. Все видели, что ваш меч — самый легкий танцор на свете; будь у него крылья, его можно было бы принять за птицу, так легко он летает по воздуху. Если вам когда-нибудь еще случится выступать на состязании, не забудьте позвать с собой искусного птицелова, иначе ваш меч улетит навсегда.

Рисбитер, на минуту застывший в растерянности, теперь невольно глянул в ту сторону, где лежал на земле его меч. И тоже увидел Агнес. Девушка все еще стояла у окна, но улыбки уже не было, а были разочарование, огорчение… Через миг окно опустело.