— Так вот чем занимался Теарии, — проговорил Ранджит, чистя зубы. — Организовывал этот самый «Pax per fidem» с людьми из двадцати разных стран.

— Причем все это нейтральные страны, — заметила Майра, взбивая подушки. — К тому же они островные. И слишком маленькие, чтобы для кого-то представлять угрозу.

Крепко задумавшийся Ранджит прополоскал рот.

— На самом деле, — сказал он, вытирая лицо полотенцем, — если посмотреть на результаты, все не так уж плохо. Как думаешь?

— Ты прав, — согласилась Майра. — Северная Корея всегда угрожала миру.

Ранджит задержал взгляд на своем отражении в зеркале.

— Если Гамини приедет, — проговорил он, — неплохо бы зазвать его в гости.

В гости Гамини явился с цветами для Майры, с огромной китайской погремушкой для малютки, с бутылкой корейского виски для Ранджита и с целой горой извинений — для всех.

— Простите, что я так долго не появлялся, — сказал он, поцеловав Майру в щеку и крепко обняв Ранджита. — Совсем не хотел оставлять вас, так сказать, в подвешенном состоянии, но мы с отцом задержались в Пхеньяне. Нужно было убедиться, что там все идет должным образом, а потом нам пришлось наведаться в Вашингтон. Президент на нас жутко сердится.

— Сердится? — удивился Ранджит. — Почему? Не хочешь ли ты сказать, что он был против этой акции?

— Конечно нет. Дело в том, что на приграничной территории на участке в пару гектаров серьезно досталось американской и южно-корейской оборонительной технике. Как, впрочем, и северокорейской. — Гамини пожал плечами. — Но ведь мы ничего не могли поделать. По ту сторону границы у старины Любимого хватало опасного вооружения. Мы должны были обеспечить стопроцентное уничтожение северокорейского арсенала, а приграничная полоса очень узка. Президент это тоже, конечно, понимает. Но кто-то сдуру пообещал ему, что все американское останется нетронутым, а теперь выведен из строя убийственный американский хайтек стоимостью без малого четырнадцать миллиардов долларов. Кстати, Рандж, ты когда-нибудь откупоришь эту бутылку?

Ранджит, все это время смотревший на своего друга детства с нескрываемым изумлением, свинтил пробку. Майра принесла стаканы. Наливая виски, Ранджит спросил:

— Это грозит вам неприятностями?

— Да нет, ничего серьезного. Президент переживет. И раз уж мы о нем заговорили… он передает тебе кое-что.

«Кое-что» оказалось конвертом с официальным штампом Белого дома. Каждый взял свой стакан. Ранджит глотнул, поморщился и вынул письмо из конверта.

Уважаемый мистер Субраманьян!

От имени народа Соединенных Штатов я благодарю Вас за Вашу работу. Однако теперь я вынужден освободить Вас от занимаемого поста и попросить, чтобы Вы заняли еще более важный пост, который, боюсь, связан с еще более высокой секретностью.

— Подписал собственноручно, — гордо проговорил Гамини. — Не с помощью факсимильной машины. Я сам видел.

Ранджит отставил стакан с виски. Он не собирался допивать.

— Гамини, — спросил он, — насколько велика твоя личная роль во всем этом?

Гамини рассмеялся.

— Моя? Да почти никакая. Я мальчик на побегушках у своего отца. Он говорит, что нужно делать, и я делаю.