|
– Что ты делаешь? Люк вошел в холл, и Элизабет сразу заметила его испачканные травой колени. – Айвен и я просто играем в видеоигры, – объяснил он. – Мы с Айвеном, – поправила она, продолжая слушать, как Мэри на том конце провода договаривается об отправке полицейской машины. Люк взглянул на тетю и вернулся в детскую. – Подожди секунду, – закричала Элизабет в трубку, когда наконец поняла, что ей только что сказал Люк. Она вскочила со стула, ударившись об ножку стола и пролив кофе на его стеклянную поверхность. Чертыхнулась. Черные ножки стула из кованого железа со скрежетом проехались по мраморному полу. Прижав трубку к груди, она бросилась через длинный холл в детскую. Выглянув из-за угла, она увидела сидящего на полу Люка, глаза которого были прикованы к экрану телевизора. Эта комната и его спальня были единственными помещениями в доме, где она разрешала ему держать свои игрушки. Забота о ребенке не изменила ее, как думали многие, и нисколько не смягчила ее характер. Забирая или отвозя Люка, она побывала в домах многих его друзей, где повсюду валялись игрушки, о которые все спотыкались. Ей приходилось пить кофе с мамами, сидя на плюшевых мишках в окружении бутылочек, молочных смесей и подгузников. Но не в ее доме. Эдит знала об этих правилах и не нарушала их. С тех пор как Люк подрос и понял, что за человек его тетя, он тоже стал послушно следовать ее требованиям и играл только в той комнате, которую она ему для этого выделила. – Люк, кто такой Айвен? – спросила Элизабет, обыскивая глазами комнату. – Ты же знаешь, что нельзя приводить домой незнакомых людей, – озабоченно добавила она. – Это мой новый друг, – ответил он, не отрывая глаз от накаченного борца, теснящего на экране своего соперника. – Ты же знаешь, я настаиваю на том, чтобы знакомиться с твоими друзьями до того, как ты приведешь их в дом. Где он? – спросила Элизабет, открывая дверь и входя в детскую. Она надеялась, что этот друг окажется лучше предыдущего маленького разбойника, нарисовавшего портрет своей счастливой семьи несмываемым фломастером прямо на стене, которую после этого пришлось перекрашивать. – Вон там. – Не отводя глаз от экрана, Люк кивнул в сторону окна. Элизабет подошла к окну и выглянула в сад перед домом. Никого не увидев, она сложила руки на груди: – Он что, прячется? Люк нажал кнопку «Пауза» и наконец оторвал взгляд от борцов на экране. В замешательстве он нахмурился. – Да вот же он! – показал он на большую подушку, набитую сухими бобами, около которой Элизабет стояла. Элизабет уставилась на подушку, удивленно раскрыв глаза: – Где? – Вон там, – повторил он. Прищурившись, Элизабет вопросительно посмотрела на него. – Рядом с тобой, на подушке. – От волнения голос Люка стал громче. Он смотрел на желтую вельветовую подушку, как будто приказывая своему другу появиться. Элизабет проследила за его взглядом. – Ты что, не видишь? – Он выронил джойстик и резко встал. Повисло напряженное молчание, и Элизабет почувствовала, как от Люка исходят волны ненависти. Она понимала, о чем он думает: ну почему она не может увидеть его нового друга, почему не может хотя бы раз подыграть, почему она никогда не может притвориться? Она сглотнула слюну и осмотрела комнату – на тот случай, если действительно не заметила гостя. Но никого не было. Она наклонилась, чтобы быть с Люком на одном уровне, и у нее хрустнули колени. – Кроме нас с тобой, в этой комнате никого нет, – тихо прошептала она. Почему-то было легче сказать это шепотом. Легче для нее или для Люка – она не знала. Щеки у Люка вспыхнули, дыхание участилось. Он стоял в центре комнаты в окружении проводов, руки опущены, на лице застыло беспомощное выражение. |
