— Удивительно, до чего увлекательное занятие рыбалка, правда, Шура?

— Язвишь, Голубкова? А ведь все это ради тебя!

— Я заценила. Только вот… Шур, тебе самой-то нравится?

— Да, согласна, скучновато. Ничего, сейчас выберем холостых и пойдем в народ. Будешь тренироваться.

В этот момент в бар хлынула целая куча мужиков помоложе, судя по всему, с какого-то бизнес-семинара, о чем недвусмысленно намекали одинаковые бейджики на лацканах пиджаков. Шура воспрянула духом, сползла с табурета и стелющейся походкой двинулась к новоприбывшим. В самый последний момент она подлым образом затормозила и выпихнула вперед Катерину.

Оказавшись перед тремя пухлощекими представителями поколения топ-менеджеров, Катерина несколько опешила, и потому обаятельная улыбка вышла несколько перекошенной.

— Привет! Как вам нравится Москва?

Интонации тоже заслуживали корректировки, это очевидно. Впрочем, топ-менеджеры не оценили бы и записного оратора, будь он в таком же облике, что и Катерина. Все трое как-то воровато заозирались, потом один сбежал, а двое стали преувеличенно сурово пялиться в свои папки с бумагами. Катерина чувствовала себя полной дурой, но в затылок дышала Шура, и потому следовало дойти до конца. Катерина уселась на кожаный подлокотник кресла и прощебетала:

— Меня зовут Катя, а это моя подруга Александра, а вы откуда?

Нет ответа. Топ-менеджеры в легкой панике тыкали в клавиши мобильников, усиленно притворяясь, что Катерина им всего лишь снится. Вероятно, в кошмаре.

Пришлось с позором покинуть поле битвы. Озверевшая от неудачи Шурка пихнула Катерину в бок и велела учиться у профессионалов. В последующие полчаса Катерина уныло наблюдала, как Шурка преувеличенно громко смеется, толкает в плечо какого-то сурового дядьку в блейзере и даже пьет из его бокала, после чего дядька с нескрываемой брезгливостью поставил бокал на стойку и попытался ретироваться. Не тут-то было! Шурка повисла у него на локте, что-то оживленно ему втолковывая. Дядька страдальчески морщился и упорно смотрел в сторону.

Через некоторое время боль в натертых ступнях достигла апогея, и Катерина осторожно сползла со стула, чтобы свалить в туман по-английски. Ей порядком надоело изображать дуру посреди этого бара, от мартини разболелась голова, а подружки… Подружки достаточно взрослые, чтобы самим о себе позаботиться.

По дороге в сортир ее настигла возмущенно пыхтящая Шурка.

— Измельчал мужик, честно тебе говорю! Не понимаю, что это с ними.

— Вероятно, их чистые провинциальные души опасаются встречи с московскими путанами, за которых они нас и принимают.

— Что ты ерунду мелешь…

— ДЕВОЧКИ, НА ВЫХОД!

Шурка и Катерина замолчали и медленно повернулись на голос. Бармен стоял перед ними, как воплощение Рока, а за его спиной высился глыбой мрака плаксивый охранник.

Шурка вздернула нос и смерила бармена взглядом, от которого плавился лед и закипало железо.

— Простите, я вас не совсем понимаю…

— Че ты не понимаешь, мочалка? На выход, кому говорю…

Бармен даже не улыбнулся, не говоря уж об охраннике. Шурка изумленно уставилась на сладкую парочку.

— Вы это нам говорите?

— Вам, вам. Валите по-быстрому и тихо мне тут.

— Парень, ты не понимаешь…

— Дамочка, вам с вашей подружкой лучше уйти.

— Шур, пойдем, а…

— Нет, с какой это стати? У меня там остался джин…

— Считай это бонусом за неудачный вечер, сестренка.

— Что-о?!

Катерина во все глаза смотрела на незабываемое зрелище: растерянная Шурка Либединская.