— Неужели вы рассчитывали, что с первого испытания все пойдет как по маслу? — спросил Петр.

            — Вторая неделя, как механизмы запущены, — пожаловался Рой, — и ни одной отчетливой картины!

            Петр с сочувствием смотрел на него. Братьям, конечно, не до веселья.

            Сверхсветовые волны пространства, в считанные минуты уносясь за Сириус и Капеллу, фиксировали множество сфер излучения, удалявшихся от Земли, но расшифровать их не удавалось. На экране порой вспыхивало что-то туманное, нельзя было разобрать, где лица, а где деревья, где животные, а где здания, посторонние шумы забивали голоса.

            — Вы сумели разрешить самую важную часть проблемы — волны пространства оконтуривают уносящиеся мозговые излучения, — сказал Петр. — Доказано, что любой человек оставляет после себя вечный памятник своей жизни. А что буквы на памятнике так сложны...

            — На Земле уже двести лет отлично расшифровывают излучения мозга, — возразил Рой. — Но что это окажется так трудно по отношению к волнам, давно запущенным в космос...

            — Вот-вот! А теперь вы тщательно разберетесь в помехах и найдете способы преодолеть их.

            В комнату вошел взволнованный Генрих:

            — Механизмы переведены на мою систему поиска, Рой! Советую убедиться, что ничего от твоих предложений не сохранено в программах.

            — Если все собрано точно по твоей схеме, то не сомневаюсь в провале. — Рой вышел.

            — Устал! — сказал Генрих, опускаясь в кресло. — Две недели почти без сна... Тошнит от мысли о восстановительном душе. Рой обожает душ. А терять часы на сон жалко! Как вы обходились в своей дальней дороге?

            — Мы спали, Генрих. У нас тоже имелся радиационный душ, и мы порой, особенно за Альдебараном, прибегали к нему. Но любить его — нет, это противоестественно! Когда была возможность, мы спали обычным замечательным земным сном.

            — Я посплю, — пробормотал Генрих, закрывая глаза. — Минут десяток...

            — Только не сейчас!- — Петр потряс Генриха за плечо. — Когда вы запальчиво спорите, я никого из вас не понимаю. Объясни, пока Роя нет, чем твоя схема отличается от его.

            — Схема? — сказал Генрих, открывая глаза. — У Роя нет схем. Рой педант.

            Генрих вскочил и зашагал по комнате. Если приходилось объяснять, ему легче это было делать на ходу.

            Петр наконец уяснил себе, что Рой настаивает на фиксации всех излучений мозга, обнаруженных в галактическом пространстве, а после изучения того, что объединяет их, хочет искать индивидуальной расшифровки. Генрих же настаивает, чтобы начали поиск с излучений выдающейся интенсивности, с резкой индивидуализацией — горных пиков своеобразия на плоской равнине схо-жестей.