— Второе, очевидно, захваченная вами коробочка со спорами?

            — Да, коробочка, но не со спорами! — Цвиркун выкрикнул это с таким диким торжеством, что Генрих вздрогнул. — Никаких спор калиописа искать не нужно. Умерший был сумасброд, но чтил закон. Он мог бы взорвать весь мир, подвергнуть все человечество уродующей операции, но правил уличного движения не нарушал даже на Марсе, где они не так уж строги. Выходя, он тихонько притворял дверь и аккуратно гасил свет, а приходя, не забывал вытереть ноги.

            — Стало быть, вы обманывали нас относительно этой коробочки?

            — Я рад, что истина наконец дошла до вас, Рой!

            — С вашей не скорой помощью, Джон! Но что же содержится в коробочке, которая, видимо, так вам нужна, что вы вцепились в нее прямо-таки мертвой хваткой?

            — Да, мертвой. Вы и не догадываетесь, насколько близки к сути! Ответьте мне на один вопрос. Сколько мне, по-вашему, лет?

            Он смотрел на Генриха, и Генрих ответил первый:

            — Двадцать два... Или двадцать три. Вы очень молоды.

            — Двадцать четыре, плюс-минус два года, — ответил Рой.

            В смехе Цвиркуна прозвучало торжество и ожесточение.

            — Мне ровно шестьдесят пять. Не таращьте глаза и не пожимайте так недоверчиво плечами! На этот раз я не обманываю. В день, когда я появился у вас в лаборатории, Генрих, мое сердце отстучало именно эту круглую цифру.

            — Вы довольно хорошо сохранились, — сдержанно заметил Рой.

            — Не надо иронии. Не довольно хорошо — абсолютно сохранился! Боюсь, разница до вас не доходит. Сорок один год я не меняюсь, вот правда обо мне. Я таков же, каким был в тот день, когда Брантинг поставил на мне свой проклятый опыт.

            — Новый вариант древней истории о некоем Дориане Грее? — Рой не удержался от недоверчивой усмешки.

            — Нет, Рой, нет! — Цвиркун покачал головой. — Я тоже читал о том доисторическом Дориане Грее. Он сохранял лишь молодость, а меня сделали бессмертным. И если долгая юность Дориана была плодом его страстного желания, то мое бессмертие — плод ошибки. Да, не больше чем плод ошибки. Брантинг не рассчитал правильно силы введенного в меня препарата. Он хотел продлить мою жизнь, а взамен этого отменил мою смерть. Он намеревался сделать меня долгоюным, вроде Дориана, а сделал бессмертным.

            Рой скептически оглядел Цвиркуна.

            — Вы так уверены, что тело ваше неразрушимо? Скажем, плазменный пистолет или атомная бомба наших предков...

            — Даже простая дубина еще более далеких наших предков — неандертальцев! Ее тоже будет достаточно.