— Новые данные, да. Но не об аварии. Аварии не было. Было преступление.

            — Преступление? — Генрих вскочил. — Ты хочешь сказать, что Иван стал жертвой злого умысла?

            — Его убили!

            — Убийство? — недоверчиво переспросил Арман. — В наше время? На Земле? И кого? Знаменитого ученого!

            — И тем не менее совершилось убийство!

            — Но кто же убийца, Рой?

            — Его ассистент Роберт Арутюнян. Генрих изумленно вскрикнул:

            — Рорик? Этот тихоня? Это живое собрание всех школьных добродетелей? Этот сосуд вежливых фраз и приторной обходительности? Невероятно, Рой, невероятно!

            — Я передаю то, о чем узнал у Боячека. Рорик пришел в себя и признался в убийстве Томсона.

            — Но мотивы, Рой? Не мог же он ни с чего...

            — Похоже, что Томсон отбил у своего ассистента его невесту Агнессу Антонелли. В час аварии Томсон направлялся на свидание к Агнессе, а Рорик улучил момент, чтобы беспощадно расправиться...

            — Позволь, Рой, — сказал Арман. — Томсон ведь погиб в испытательной камере, а не у Агнессы. Что она по этому поводу говорит?

            — Она, как и Рорик, в больнице. У нее тяжелейшее нервное потрясение.

            Арман развел руками.

            — Я плохо понимаю твое объяснение, Рой.

            — Я и сам мало что понимаю, — признался Рой. — Рорик, придя в себя, пробормотал то, о чем я вам сказал, и снова потерял сознание. Я слушал записанное на ленту его показание. Он путался, не договаривал фраз.

            Генрих гневно ходил по комнате.

            — Вот уж кого я не любил! Я раньше стеснялся своей недоброжелательности к Арутюняну, старался ее не показывать. А это было не пристрастие, а прозрение! — Он с мстительным выражением лица остановился перед Роем. — Ты знаешь, я не злой человек. Если меня вызовут в качестве свидетеля, знавшего Томсона, я расскажу обо всем, что чувствовал, когда встречался с Ару-тюняном.

            — Ты сам будешь вызывать кого захочешь. Боячек пригласил меня, чтобы поручить нам расследование технических обстоятельств катастрофы. — Он сердито добавил, заметив протестующий жест Генриха: — Я не мог отказаться. Томсон был нашим руководителем, твоим другом. Мы не имеем морального права стоять в стороне. Но если ты все-таки не пожелаешь участвовать в расследовании, объясни мотивы самому Боячеку. Я посредником между вами быть не хочу, тем более что его любимец ты, а не я.

            — Я буду участвовать в расследовании, — хмуро ответил Генрих. — Я только поставлю единственное условие: чтобы ты не говорил мне своих привычных фраз о беспристрастности и объективности! Я пристрастен и субъективен, знай это заранее.