Парня, который торговал тут книжками от фирмы «Титус», я знал. Это был совсем еще зеленый пацан, который только в прошлом году закончил школу и с треском провалился на экзаменах в Полиграфический институт. Пацана звали Вадик. Вадик блестяще сдал специальность – цикл иллюстраций к Гофману, но погорел на вступительном сочинении. Четырнадцать ошибок – это был явный перебор; тут даже популярный книжный график Москвичев, набиравший курс, ничем не смог помочь. Вот и приходилось теперь Вадику днем стоять у лотка «Титуса», а вечерами рисовать для «Книжного вестника». В общем, зарабатывать деньги для поступления на коммерческий курс того же института: туда принимали без экзаменов, только бабки плати. Не знаю уж, сколько парню отстегивали за рисунки в «Книжном вестнике», но вот директор «Титуса» господин К.В. Мамонтов точно никогда не баловал своих продавцов высоким жалованьем. Мало того: он делал все возможное, чтобы платить по минимуму. И в запасе у него было несколько подлейших уловок.

Я остановился в некотором отдалении и стал наблюдать за манипуляциями парочки у лотка. Парочка, надо отдать ей должное, работала виртуозно. Пока милая пожилая дама в старомодной шляпке приценивалась к женским романам, выспрашивая у продавца, чем Дебора Смит лучше Памелы Браун, интеллигентный пожилой джентльмен в смешных темных очках рассматривал альбомы по искусству. Ррраз! – и альбом Сальвадора Дали соскользнул в подставленный пакет. Два! – и Босх издания «Алекса» исчез под курткой. Три! – и зияющая пустота на прилавке была умело ликвидирована. Теперь уже никто не догадается, что на этом месте еще полминуты назад что-то лежало. Высокий класс!

Я приблизился к лотку в тот момент, когда милая старушка, сделав-таки выбор в пользу миссис Браун, расплачивалась с Вадиком, а интеллигентный старичок в очках намеревался уходить, так ничего и не купив.

– Здрастье-здрастье! – сказал я Вадику, возникая между старой дамой и пожилым джентльменом и нежно обнимая их за плечи. Нежно, но так, чтобы парочка не смогла вырваться. Со стороны могло показаться, что носатый сантехник-гегемон вдруг решил побрататься с почтеннейшей интеллигенцией. Или – того лучше, – что блудный сын, ходивший в народ, все-таки вернулся на радость стареньким родителям. Правда, в моем случае папа с мамой отчего-то не торопились выражать свою радость и закалывать тучного тельца. Напротив, они тихо попытались вырваться из моих сыновних объятий.

– Здравствуйте… – с удивлением ответил вежливый мальчик Вадик, сперва даже не узнавая меня в обмундировании гегемона. – О-о, Яков Семенович! – Лицо его просветлело. – Это вы с дачи едете, да? – Паренек старался сообразить, на кой черт господин Штерн сегодня так странно вырядился.

Простое имя Яков вкупе с простым отчеством Семенович оказали на каждого из двух моих подопечных разное воздействие: старичок стал весьма энергично для своего возраста дергаться, а старушка, наоборот, прекратила всякое сопротивление. «И это правильно», – подумал я, легонько утихомиривая любителя альбомов. Яков Семенович никогда не бьет ветеранов – разве что какой-нибудь ветеран сам об этом попросит. Частный детектив Штерн уважает старость. Хотя бы потому, что сам не слишком надеется до нее дотянуть. Работа очень нервная.

– Это я с дачи еду, – успокоил я Вадика. Дачи у меня отродясь не было, но не объяснять же сейчас парню все преимущества одежды сантехника в черте города Москвы. Мал он еще и неиспорчен.

– Э-э-э, Яков Семенович… – прохныкал у меня из-под руки пожилой знаток изящных искусств.