Посмотрев на нависшего над ним верзилу Петухова, Женька быстренько ретировался:

— Я не стану унижаться до драки с тобой. Не доставлю тебе такого удовольствия, — с чувством собственного достоинства произнёс он.

— Чего? — не понял Петухов.

— Струсил, — вставил Шмыгунов.

Синицына криво усмехнулась. Это окончательно добило Женьку, и его понесло.

— Кто?! Я струсил? Да вы хоть понимаете, с кем имеете дело? Некоторые, между прочим, себе уши отрезают. Вы хотите, чтобы я ухо отрезал? Хотите, да? — не на шутку распалился он, широким жестом запахнул шарф и покинул класс.

— Чего это он? — спросил Петухов, покрутив пальцем у виска.

— Художник, — объяснил Лёха.

— Кто? Москвичёв, что ли? Какой он, на фиг, художник? — засмеялся было Петухов, но Лёха вступился за друга:

— Постмодернист, вот какой.

— Иди ты! — не поверила Майка.

— А ухо тут при чём? — не поняла Синицына.

— Один художник, его Иван Гог звали, себе ухо отрезал.

— Зачем?

— Чтоб прославиться, — пояснил Лёха.

— Ой, а вдруг Москвичёв тоже себе ухо отрежет? Видели, как он выскочил? Прямо бешеный, — заволновалась Синицына.

— Да врёт он всё, — заключил Петухов.

— Я вру? — возмущенно воскликнул выросший в дверях Женька и весомо добавил:

— Сегодня в четыре часа всех приглашаю на открытие персональной выставки.

В это время прозвенел звонок на урок, и дискуссию пришлось прервать. Во время переклички Вера Ивановна посмотрела на взопревшего «гения» и сказала:

— Москвичёв, сними шарф. Это что за шуточки?

— А он художник, — выкрикнул Юрка Петухов.

— Кстати, о художествах, Петухов. Ты случайно не знаешь, кто изрисовал твою парту в кабинете математики? — строго спросила учительница.

Под её пристальным взглядом Петухов сник, тотчас потеряв желание говорить на тему искусства. Пока все отвлеклись, Женька с облегчением стянул с себя шарф, решив до конца уроков проявлять свою незаурядность другими способами.

Весь день Женька старался вести себя, как подобает истинному художнику, держался особняком, время от времени напуская на себя задумчивый вид, а на большой перемене даже не побежал в буфет. Но оказалось, что эта жертва принесена напрасно. Никто не обратил внимания на его отсутствие.

— Жень, а где у тебя выставка? — спросила Синицына после уроков.

— В двухэтажке, которая на слом, — объявил Женька.

— А я думала правда, — разочарованно протянула Синицына.

— Между прочим, многие художники сначала выставлялись на чердаках и в подвалах, — парировал Женька и для пущей важности добавил: — Кстати, вход платный.

— Так это по-настоящему, что ли? — спросила Майка.

— А по-вашему, я прикалываюсь? — вопросом на вопрос ответил Женька.

— И почем билет? — спросил Петухов.

Язвительность в его тоне подстегнула

Женьку, и он сам не понял, как выпалил:

— Десять рублей.

— Прикинь? Червонец-то за что? — спросил Петухов.

— Увидишь, что такое истинный художник, — загадочно сказал Женька и в сопровождении Лёхи покинул класс.

— Не понял, он чё, ухо что ли будет резать? — сделав страшные глаза, спросил Шмыгунов.

Стояла чудесная погода, но Женька с Лёхой не пошли гулять.