|
-- Отличились вы, флотские, один даже чуть ли не погиб. Но ни к чему, братец, все это, ни к чему,-- прибавил, нахмурясь, Потемкин,-- не в том дело... Я онемел от этой неожиданности. -- Согласись,-- продолжал он,-- ты свежий человек и в Гатчине проходил достойную почетную школу. Я говорил всем, доказывал. Мы заморим турок осадой, заставим сдаться, возьмем далее ряд других крепостей; а нам... ох, что, сударь, и говорить! -- объявят вдруг -- баста, ни на пядень! -- и пропадут задаром все труды, вся кровь, вся честь... -- Кто же скажет, ваша светлость? -- осмелился я спросить. -- Есть такие,-- произнес он загадочно. Порывшись в бумагах, Потемкин отложил одну из них и прикрыл ее бронзовой накладкой. -- Отважный подвиг твой и этих смельчаков,-- продолжал князь,-- изобличает в вас достойных всякой похвалы слуг. Я тебя давеча не признал. По твоему отличию и квалитету о тебе уже репортовано выше. Но это все, братец, ни к чему. Вы рветесь, ты особенно; это понятно и делает тебе честь. Я тебя не забыл; памятую твой вызов принять и выполнить такую комиссию, в коей бы видна была твоя персональная послуга. Готов ли ты, Бехтеев, сдержать слово? Ныне найдется дело и для тебя... -- Приказывайте, располагайте жизнью моей, мной!-- воскликнул я в радости. Князь позвонил. Вошел Попов. -- Где Бауэр? -- спросил Потемкин. Секретарь удивился вопросу. -- Где, в каком месте нынче Бауэр? -- нетерпеливо застучал князь по столу пальцами. -- Проехал Буда-Пешт, может, и Вену. -- Французский язык знаешь? -- обратился ко мне Григорий Александрович. -- Сызмальства, в доме родительском, и опять же в корпусе обучен. -- А ну прочитай, вот, Бехтеев,-- сказал он, протянув мне книгу.-- Недурно; расскажи теперь попробуй прочтенное своими словами... Слышишь, Василий Степаныч, видно, на Жоконде зубы проел, как и мы с тобой... Певуна, всякого петиметра за пояс заткнет. Ну изготовь же, по этой материи, бумаги и все, что нужно. В командировку, сударь, нынче ж в ночь выедешь. -- Куда, ваша светлость? -- спросил Попов, вглядываясь в поданный ему, мелко исписанный каракулями светлейшего, листок. -- Ах, батюшки, куда! Известно, вдогонку Бауэра, в Париж... Наговорили болтуны -- почти без каблуков.., А оказывается, чуть не в полтора вершка. Прасковья Андреевна, сударь, вычитала в "Вольном корреспонденте",-- обратился ко мне Потемкин,-- что при платье а-ля бёль-пуль дамы нынче опять носят и башмаки с высокими выгибными каблуками. Каблуки, именно каблуки; без них ни шагу... Так готовься, братец, поедешь в подмогу Бауэру. Ум хорошо, два лучше. Хлопочите, помогите угодить фрерушкиной супруге. Попов сделал мне знак уходить. Князь меня остановил. -- Перед отправкой зайди сюда,-- сказал он,-- получишь еще лично от меня цидулку к королевскому башмачнику, как бишь его?.. Они разрушили Бастилию, грозят самому трону, религии, а деспот -- мода -- не дает им покоя, властвует ими, как детьми... Всем российским мотам велено выехать из Парижа; Бауэру и тебе -- исключение. |
