Несмотря на то что изначально мы с супругой брались всего лишь переправить девочку до ближайшей ж/д станции и сдать ее на попечение специальным службам по работе с блокадными детьми, я, осознавая ответственность за больного ребенка, принял решение сопровождать ее вплоть до конечной станции своего следования (г. Молотов). Исходя из того, что в этом крупном промышленном и культурном советском городе девочка сможет получить более квалифицированное лечение.

В процессе совместного следования санитарным эшелоном все расходы по содержанию (кормлению) ребенка я взял на себя. Двое суток спустя, когда наш эшелон встал на запасные пути ж/д станции Галич, я покинул вагон и направился на привокзальную площадь с целью обменять некоторые вещи (собственные и супруги) на продукты для девочки. Однако совершить обмен не успел, т. к. время стоянки эшелона сократили, и мне пришлось срочно возвращаться в свой вагон, запрыгивая буквально на ходу.

Пройдя к своему месту, я обнаружил отсутствие на нем ребенка. Раненые бойцы из числа т. н. неходячих пояснили, что девочка самовольно решила выйти из вагона (вероятно, с целью погулять) и, по-видимому, не успела зайти обратно. Поскольку эшелон к тому времени набрал весьма приличную скорость движения, ответственный за дисциплину в вагоне военнослужащий категорически запретил выпрыгивать на ходу. В итоге мне вынужденно пришлось дожидаться следующей станции, до которой мы добрались лишь через четыре часа. Там я покинул эшелон и стал дожидаться встречного поезда, каковой появился лишь утром следующего дня.

По возвращении на станцию Галич я предпринял ряд энергичных мер по поиску ребенка. Однако все они, к моему глубочайшему сожалению, успехом не увенчались. Скорее всего, выйдя на прогулку, девочка перепутала эшелоны и села в другой поезд. А учитывая, что таковых в тот день на станции скопилось преизрядно, очертить зону поиска вероятного местонахождения ребенка представлялось делом весьма затруднительным. В итоге я оставил местной ж/д-служащей свои координаты в г. Молотов, на случай если вдруг девочка каким-то образом снова объявится на станции Галич, и, скрепя сердце, выдвинулся к пункту своего конечного следования.

И хотя персонально моей вины в том, что девочка отстала от поезда, разумеется, нет, все эти годы я искренне переживал за ее дальнейшую судьбу. Даже невзирая на то, что ее отец (Алексеев В. В.) был врагом народа.

Очень надеюсь, что в конечном итоге ребенок был обнаружен сознательными гражданами и передан на попечительство в соответствующие инстанции, где его воспитали настоящим советским человеком (женщиной).

– …С-СУКА! Да он же просто бросил ее там, на станции! Как котенка! Неужели Кудрявцев этого не понял?!

– Разумеется, понял.

– Тварь! Ну какая же тварь!.. Вот тетю Люсю – ту безумно жаль. Вот она как раз настоящим человеком была. Не «советским» и не «женщиной» а просто – Человеком! А этот шкурник… У-уу! «Брался переправить до ближайшей»! И как у него только рука не отсохла такое писать? Ты даже не представляешь, дед Степан, СКОЛЬКО я этому упырю заплатил за то, чтобы он согласился забрать Ольгу с собой. Тетя Люся, покойница, ни копеечки брать не желала. А этот подонок – за милую душу умял, не побрезговал!

– Ты заплатил? Самарину? За Ольгу? Мерзость какая. Но откуда у вас, у тебя?..

– Потом. После, – отмахнулся Барон от сейчас несущественного. – И что Кудрявцев? Надеюсь, наш лубянский деятель обеспечил этому мерзавцу достойные хлопоты?

– По возвращении к месту своей тогдашней службы, в Петрозаводск, Володя изыскал возможность командировать в Галич своего сотрудника с целью разузнать про Ольгу Но… слишком много воды утекло. Почти десять лет – не шутка.

– А Самарин? Как он в итоге поступил с ним?

– Ты же понимаешь, доказать по факту, что Евгений намеренно оставил Оленьку на станции, практически нереально.