Префектор с закрытыми глазами лежал на койке, желая, чтобы наконец включили вентиляцию, которая очистила бы комнату от вони. Сложенные на груди руки дрожали, мокрые волосы прилипли ко лбу, а подушка и простыни под ним насквозь пропитались потом.

Если в «Мститель» угодит хотя бы одна боеголовка, им всем конец. Валерий не питал иллюзий на этот счет — отражающие щиты не могли уберечь их от ядерного взрыва мощностью с десяток мегатонн. Стены вибрировали от ударных волн далеких разрывов, за тысячи километров от корабля, но все же ближе, чем хотелось бы префектору.

Пелон находился в соседнем отсеке. До Марка доносилось его прерывистое паническое дыхание, и он представил себе, как слуга сидит, забившись, в уголке комнаты, прижимая колени к груди. Префектор отлично понимал объявший человека ужас, ибо и сам чувствовал его.

Бомбардировка началась менее получаса назад. Коракс отослал его из стратегиума, как только начали рваться первые снаряды «Новы», пока еще достаточно далеко от боевой баржи, но все же слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Префектор торопливо шел по коридорам и спускался бесконечными лестницами, пол под ногами и поручни постоянно вибрировали. Он старался не сорваться на бег. Гвардейцы Ворона, мимо которых он проходил, казалось, ничуть не беспокоились, вверив свои жизни отражающим щитам, как никогда не смог бы Марк. Он был имперским солдатом, тэрионцем и привык сражаться с врагом, которого мог увидеть. Свою жизнь префектор предпочитал доверять силовым щитам, танковой броне или многометровым стенам бункеров. Ему приходилось пережидать артиллерийские дуэли и орбитальные атаки, но никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас.

Тьма была кромешной. Свет не включался. Валерий был по-своему благодарным за это. Куда лучше для него было сидеть в каюте, где лорд Коракс и другие не могли увидеть его трусость и услышать тихое хныканье от каждого дребезжания прокатывающейся мимо волны.

Но оставаться одному было также кошмаром. Если бы он находился на виду других, то гордость помогла бы ему совладать со страхом. Но так как префектор был один, его решимость оказалась куда слабее. Тьма опутывала его так же, как воняющий потом воздух. Она камнем давила на грудь, выжимала воздух из легких, душила.

Валерий закашлялся и судорожно выдохнул. Он сел на край койки, свесил ноги на палубу. Префектор непроизвольно зажмурился и обхватил руками тело, когда от правого борта до левого прокатилась очередная волна вибрации, сопровождаемая скрипом и скрежетом переборок у него над головой.

— Это безумие, — пробормотал он.

Он говорил шепотом, но слова эхом раздались у него в голове. Префектор уже и не помнил, когда в последний раз чувствовал себя нормально. Когда кошмары прекратились, он поначалу испытал облегчение. К Марку вернулся благословенный сон, и он с радостью принял его.

Но облегчение не было долгим. Спустя всего пару дней после эвакуации лорда Коракса и легиона пустота сновидений начала давить на Марка. Он просыпался посреди ночных вахт с пустотой в мыслях, чувствуя себя так, словно его затягивает в бездну. Вскоре префектор стал бояться ночей, как тогда, когда его мучили сновидения с пламенем и криками умирающих Воронов. Но теперь это был не обжигающе горячий ужас и паранойя, но холодный страх, который стекал по позвоночнику и превращал в лед нижнюю часть живота.

И теперь, когда он остался один во мраке каюты, этот страх вернулся, пока ракеты и снаряды озаряли небеса за стальными и рокритовыми стенами. Поджидавшая его пустота слишком сильно напоминала вакуум космоса. Из-за этого страха Марку казалось, что ему суждено погибнуть.