|
Что, если бы седьмая из планет, Земля, представляясь неподвижной, нечувствительно увлекалась тремя различными движениями? Ты приписал бы это движение трем различным сферам, предполагая, что они вращаются в противоположных направлениях и перекрещиваются в своем косвенном пути? Или должен ты освободить солнце от великого труда, или предположить невидимого ночного и дневного двигателя, быстро вращающегося выше всех звезд, подобно колесу дня и ночи. Но как же тебе верить этому, если деятельная земля сама стремится к востоку навстречу дня, и одним полушарием своим, противоположным лучам солнца, погружена в ночь, в то время как другое освещено светилом дня? Что, если этот свет, отраженный землею сквозь прозрачный кристалл воздуха, служит светилом луне, освещая ее днем, как она светит земле ночью? Обоюдная услуга, если на луне есть также земли, поля и жители. Ты видишь на ней пятна, похожие на облака: из облаков может падать дождь, а дождь может производить на размягченной почве плоды в пищу живущим в том мире. Может быть, ты откроешь другие солнца, сопровождаемые лунами, изливающими свои лучи, мужские и женские: эти два великие рода одушевляют вселенную и, быть может, населят все миры живыми существами. Могут ли находиться в природе пространные пустыни, миры бесплодные, необитаемые живыми существами, назначенные единственно дал того, чтобы через столь далекое расстояние бросать слабые лучи света на этот обитаемый мир, в свою очередь, отражающий полученный свет, – вопрос сомнительный. Но правильна эта система или нет, солнце ли, владычествуя на высоте небес, восходит над землею, или земля восходит над солнцем; оно ли с востока начинает пламенный свой путь или земля мирно подвигается в своем тихом пути с запада, покоясь на своей легкой оси, между тем как та движется и так же плавно, неслышно уносит тебя вместе с окружающею атмосферой, – не утруждай напрасно твоих мыслей над этими сокровенными тайнами, предоставь их Богу Всевышнему. Служи Ему и страшись Его! Да располагает Он по воле Своей всеми созданиями, где бы они не были поставлены: наслаждайся тем, что даровано тебе – Раем и твоею прекрасною Евой. Небо слишком далеко от тебя, чтобы знать, что там происходит. Будь смиренно мудр; помышляй лишь о себе и о том, что касается твоей жизни; не мечтай о других мирах, о созданиях, на них живущих, их судьбе, степени их блаженства; довольствуйся тем, что тебе открыто не только о Земле, но даже о высочайшем Небе».
Адам, просвещенный в своих сомнениях, отвечает: «Чистый небесный Разум, светлый Ангел, ты вполне удовлетворил меня, избавил от многих забот; ты показал мне легчайший путь жизни, научил не отравлять беспокойными мыслями сладости этой жизни, от которой Господь повелел удалиться всем тревогам и заботам; они не смеют коснуться нас, если мы сами не будем искать их в пустых мечтах, в суетных знаниях! Но ум или воображение, не зная пределов, блуждают в бесконечном лабиринте, пока предостережение или опыт не научат нас, что высшая мудрость не в глубоком познании далеких от нас вещей, отвлеченных, темных, но в разумении того, что видим мы перед собою в ежедневной жизни. Все остальное – дым, суета, безумие, могущее сделать нас еще более неопытными, не приготовленными в суждении о вещах, наиболее нам близких, вечно недовольными. Итак, спустимся с этой высоты, пусть будет полет наш смиреннее: побеседуем о предметах более близких, полезных; может быть, это доставит мне случай обратиться к тебе с вопросом, который ты не найдешь лишним и с обычной твоей добротою удостоишь ответом. Ты поведал мне события, происшедшие ранее моей памяти; теперь выслушай мою повесть, которой ты, может быть, не слышал. День еще не на закате; ты видишь, как я ищу предлога удержать тебя здесь, поэтому и прошу выслушать мой рассказ. Это было бы безумием, если бы я не надеялся получить от тебя ответа. С тех пор, как я сижу так с тобою, мне кажется, будто я на Небе; речь Твоя сладостнее для моего слуха, чем пальмовые плоды, которые после трудов утоляют всего приятнее и жажду, и голод: в тихий час отдыха они приятны, но скоро насыщают и приедаются, твои же слова, проникнутые божественной благодатью, питают своей сладостию душу, никогда не насыщая». |
