— Ага, поняла, значит, не та, что на Третьей авеню. Заеду туда по дороге.

— Спасибо, дорогая. Ты меня просто спасаешь.

Я смеюсь. Мне нравится делать для Джима всякие мелочи.

* * *

В химчистке очередь. Разодетая в пух и прах, я чувствую себя глупо в своем гламурном наряде. Может, нужно было заехать за пиджаком пораньше, но ведь химчистка как раз по дороге: мы с Джимом встречаемся в «Форуме», чтобы вместе поехать в павильон «Кэпитал», где пройдет мероприятие. Вот чем заполнены нынче мои дни. Та еще работенка. Принимать решения очень сложно: слишком много переменных. Приходится гадать, есть ли у меня время на очередное дело или лучше подождать, пока оно само собой рассосется? В итоге я не делаю вообще ничего.

Мой мозгоправ говорит, что всему виной тот несчастный случай в годовщину свадьбы, но я стараюсь о нем не вспоминать. Конечно, когда удается. С тех пор прошло несколько месяцев, и шрам над глазом почти не заметен. А больше никаких следов и не осталось. И я теперь зачесываю волосы на левую сторону, так что по большей части шрама даже не видно. А ведь я могла умереть. И почти умерла. Так мне сказали в больнице, когда я пришла в сознание. По словам врачей, мне невероятно повезло, что тот мотоцикл повело на мокром асфальте. Его занесло в сторону автобуса, который в результате с визгом остановился в нескольких дюймах от моей головы. Мотоциклист отделался несколькими царапинами. Ему тоже повезло — наверное, даже больше, чем мне.

Придя в себя, я первым делом спросила у Джима:

— Ты видел его? Схватил?

— Эмма, любовь моя, успокойся.

— Ты его поймал?

— Кого?

— Того мужика, который меня толкнул! То есть мне кажется, что это был мужик. — Или призрак. — Кто-то меня толкнул, Джим. Ты видел?

Мы обсуждали тот инцидент раз сто: «Неужели ты ничего не заметил? Меня толкнули, ну как ты мог не заметить, Джим!»

Но он всегда говорил, что не смотрел в мою сторону. Шел обратно от банкомата и, наверное, отвлекся. По словам мужа, он видел, как я падаю, и пытался меня подхватить, но не успел, к тому же вокруг суетилось слишком много народу, все прятались от дождя, ловили такси (в точности как я), и даже если меня толкнули, Джим вполне мог ничего не заметить. Но вообще-то он мне не верит. И неважно, сколько раз я уверяла, что точно знаю, как было дело. Он считает, что у меня все перепуталось, поскольку я ударилась головой, а потом навоображала всяких ужасов.

— Но ты видел, как я упала? — в бесчисленный раз спрашиваю я, вглядываясь в лицо мужа и пытаясь не выдать разочарования.

— Да. Хотя не совсем: вот ты была, и вот тебя уже нету! Я ведь не присматривался, Эмма. Шел дождь, кругом люди бегали.

Вначале я была одержима этим вопросом. Я вновь и вновь прокручивала в голове те несколько секунд, по истечении которых оказалась на асфальте посреди проезжей части. Закрывала глаза и припоминала ощущения: движение воздуха за спиной, толчок, падение. Сперва мне удавалось почти физически ощутить, как это происходило, но время шло, и вспоминать стало бессмысленно. Может, я и правда все выдумала. Не исключено, что я действительно была в шоке и сознание у меня помутилось. Или я просто оступилась и упала. Я уже больше ни в чем не уверена. Потом я вообще перестала думать на эту тему, за исключением тех случаев, когда замечала тонкий шрам над глазом.

— Я могу вам помочь?

А вот и еще одно последствие падения. Я стала рассеянной, постоянно витаю в облаках и лишь с третьего раза замечаю, когда ко мне обращаются.

— Да, извините, вот. — Я вручаю сотруднице химчистки квитанцию и ставлю сумку на стойку.

Служащая возвращается с пиджаком в защитном полиэтиленовом чехле и аккуратно кладет рядом с моей сумкой, а я тем временем роюсь в кошельке.