Она тепло улыбнулась и положила голову ему на плечо, испытывая непреодолимое желание сказать: «Я люблю тебя». Пришлось даже закусить губу.

Успокоилась она, только когда ее мысли обратились к детям. Клэр положила руки на живот и блаженно закрыла глаза. Она не видела, что Лаклан наблюдает за ней, нахмурив брови. Ему явно не нравилось быть оттесненным на второй план.

В последние недели она стала ужасно обидчивой. Ее обижали самые незначительные вещи, на которые обычно она даже внимания не обращала. Наверное, это как-то связано с беременностью.

По ночам ей снились странные сны. Она все чаще с ужасом думала о кесаревом сечении или о любых других осложнениях во время родов. На ум ей приходили страшные случаи, описанные в журналах, когда дети после кесарева сечения оказывались физически неполноценными.

С другой стороны, естественные роды – это боль, к которой никакие занятия, никакая гимнастика, никакие дыхательные упражнения подготовить не могут.

Она думала о Лаклане, поддерживавшем ее на протяжении всех этих трудных недель. Он окружил ее заботой и вниманием и всегда точно знал, когда секс – это последнее, чего она хочет, хотя ей и приятно ощущать рядом с собой в постели его большое, теплое тело.

Лаклан никогда не говорил ей, что любит ее. Может, он считает, что это не нужно?

Все больше и больше хотелось ей выразить свои чувства. Они переполняли ее, не давали ей покоя, мешали жить. Поэтому она достала ручку и листы бумаги, села к столу и начала писать. Слова лились сами собой, без каких бы то ни было усилий.

Как мне сказать тебе, что я люблю тебя? Наверное, стоит вернуться к самому началу. Моя любовь к тебе была со мной всегда. Поэтому иной раз на меня находили приступы странного смущения и нерешительности. Наша связь всегда была такой простой и очевидной. Никаких обязательств. Очень удобно. Мы были взрослыми и такими современными.

Так когда я поняла, что люблю тебя? Нет, не когда сказала тебе, что беременна. Это было сложно, очень сложно. Почему? Потому что я не знала, кто я для тебя. Неужели только способ забыть Серину? Я этого не знала и сомневалась.

Едва узнав о ребенке, ты сразу предложил мне выйти за тебя замуж. Но это ничего не изменило. Я по-прежнему не могла прочесть твоих мыслей, узнать твои чувства и намерения. Тогда-то я и поняла, что люблю тебя. Уже очень давно и очень сильно.

По правде говоря, я твердо решила стать матерью-одиночкой только потому, что не знала, как ты ко мне относишься, и не хотела выходить замуж за человека, который не любит меня так, как я люблю его. Как видишь, дело совсем не в карьере и не в феминизме, как ты думал.

Зачем ты сделал мне предложение? Тысячу раз я задавала себе этот вопрос. Из-за Шона? Потому что ты чувствовал себя ответственным за случившееся – то есть из-за моей беременности? Или… я не знаю наверняка, но чувствую, что между тобой и Сериной еще не все кончено. Поэтому я не говорила тебе до сих пор и, может, никогда не скажу, что я к тебе чувствую.

Почему я люблю тебя? Ты всегда поражал меня. Ты смог высвободить ту часть меня, о существовании которой я даже не подозревала. Это как океан под моими окнами в Леннокс-Хеде. Ты громадный источник наслаждения, это счастье для меня – заниматься с тобой любовью, смеяться вместе с тобой, жить с тобой. Знать, что без тебя моя жизнь станет унылой и безрадостной».

После этого ей стало намного легче.

– А он что думает? – спросила Клэр.

– Он вроде не возражает. У Бруса своя яхта. Шону не терпится на нее взглянуть.

– Что ж, это здорово. Хорошо, что он забыл о своей ненависти к Брусу. А ты что думаешь?

– У меня не такой большой выбор. Но я по-прежнему доверяю тебе.

– Думаю, ты можешь доверять и Брусу.