— Что вы думаете об этом разрезе, капитан? — повернулся он к начальнику, глотнув животворную порцию сдобренного песком морского воздуха.

— Чего? — встрепенулся тот. На облегающей Лолу юбке не было видно контуров нижнего белья, и он раздумывал, не носит ли она стринги. — Разрез? Дрянь дело!

Мерье покосился на Жан-Жана.

— Все внутренности исчезли, — сообщил он.

— Рыбы, — буркнул Жанно, — пробрались в разрез и все сожрали. Впрочем, экспертиза покажет.

— Не скоро! — проворчал Жанно, взглянув на часы.

— Батарейки ку-ку! — ответил Ринальди.

— Как это?

— Технология двадцать первого века. Если в ключе автомобиля сели батарейки, тут щелкай не щелкай — все равно не тронешься с места. Смешно, правда? — подытожил он; в то время как три его помощника устанавливали вокруг тела свои хитрые приспособления. — Так это и есть место преступления? — поинте ресовался Ринальди, натягивая перчатки.

— Нет, тело выловили метрах в пятистах отсюда, чуть правее островка Сен-Фереоль.

— Увы, из этого много не вытянешь.

— А татуировки нет? — вмешалась Лола. — Или, может, где заткнута записка, написанная несмываемы ми чернилами?.. Простите, я пошутила.

Ринальди галантно улыбнулся и принялся наносить специальный порошок, как обычно мурлыкая под нос какую-то песенку, чтобы лучше сосредоточиться.

Мерье повернулся к Жанно:

— А как у вас насчет бандитских разборок?

— Да бьют помаленьку друг другу морду, но в общем — ничего такого. Какие здесь разборки…

— Позавчера вот ротвейлер Адидаса на питбуля Найка наехал — и что? Конечно, ротвейлер, он покрепче будет, но в конце концов они разбежались, — пояснил Марсель.

Тишина.

— Послушайте, Блан, если ваши комментарии понадобятся, вам позвонят, ладно? — бросил Жан-Жан.

Марсель закусил ус. Теперь, поймав Кутюрье Смерти, поймав благодаря ему, Марселю, этот говнюк мог сколько угодно петушиться перед новенькими. Внезапно в памяти возник образ Мадлен, бывшей жены, убитой Кутюрье. Он изо всех сил потряс головой. Обескровленная голова Мадлен, пришитая рядом с головой старика Жоржа, до сих пор не давала ему по ночам покоя, вызывая приступы тошноты, которые приходилось успокаивать питьевой содой.

Усилием воли он снова сосредоточился на распростертом внизу теле. На бедре мертвеца покоился длиннющий член с обрезанной крайней плотью. Марселю стало не по себе — его смущало присутствие Лолы, то, что она видит эту жалкую наготу. Ведь она — женщина, а женщины так ранимы!

— Bay! Вот так приборчик! — воскликнула ранимая душа.

— Лола, что с вами? — спросил Жан-Жан, пожирая ее взглядом голодного пса, изнемогающего перед шматом ветчины.

— Ничего, спасибо, в Марселе мы привыкли к утопленникам, — откликнулась Лола.

Жан-Жан восхищенно покачал головой. Какой же у нее сказочный зад и какой адский взгляд!

Если бы он только знал, до какой степени он был близок к истине! В результате одного из тех фокусов, коими так любит жонглировать судьба, прекрасная и беспечная Лола, нисколечко о том не подозревая, сделалась прибежищем жесточайшей, обагренной кровью сущности, за совершенные злодеяния обреченной мыкаться на земле, бок о бок с силами правопорядка. И в данный момент вышеназванная сущность в бешенстве рвала и метала:

Нет, вы только полюбуйтесь на этого засранца! Ну чего ты пялишься, Жанно? Тварь, знал бы ты, где собака зарыта! Знал бы ты, что в тепле и холе несравненной Лолы таюсь я! Да-да, я! Великий, неповторимый и самый лучший серийный убийца в мире! Я, некогда любимец женщин, теперь — узник одной из этих надувных кукол! В трезвом уме и полном бессилии.