— Закон не всегда справедлив! — примирительно сказал старший брат. — Будь нашим гостем у очага! — произнес он условную формулу. — Даже если она вольна — куда она пойдет ночью?

— Будет так, — согласился Биорк. — Принимаю.

Два брата облегченно вздохнули: сумасшедший ссорится с минмэннис, если можно этого избежать.

Биорк подошел к женщине.

— Я не оставлю тебя! — обещал он.

Ее синие глаза сверкнули из-под края капюшона.

— Не слишком доверяй им, маленький воин! — сказала она. — Они уже призвали на себя гнев богов!

Биорк кивнул и вернулся к костру. Старший подал ему чашу и миску с едой. Кстати, Биорк ничего не ел с самого утра. Пока он утолял голод, братья вежливо молчали.

Когда он насытился, старший из них честно поведал ему всю историю похищения. Неторопливо, без лишних эмоций, — как принято у жителей севера. Туор выслушал его столь же невозмутимо. А потом сказал:

— Верю тебе, воин. Но не могу понять: зачем вы это сделали?

— Слава и доблесть! — выкрикнул младший.

— Справедливо ли: в Нетоне сотни пророчиц, а в Холодном Краю — ни одной! — задумчиво сказал старший.

Средний промолчал. Здесь, в Голубом Лесу, идея уже не казалась ему удачной.

— А зачем вам пророчица? — удивился туор, для которого все нетонские боги — пустой звук. — Мало вам собственных колдунов, которых вы кормите? Эти-то хоть вас лечат! — И младшему: — Велика доблесть: воину справиться с женщиной! Честь ее — честь воина! — добавил он, глядя на смутившегося юношу. — Скажу прямо: на мой взгляд, в вашем поступке разума — как раз на кувшин харуты! Стыдитесь!

Теперь уже два старших брата смущенно опустили глаза: вспомнили, что кувшин харуты был. Но, схватив котоара за хвост, — попробуй отпусти!

— Благодарю за тепло и ужин! — вежливо поблагодарил туор. — Я иду спать. Надеюсь, хоть закон крова для вас священен!

— Да! Да! — рьяно заговорили все трое. — Не тревожься, гость!

Биорк кивнул и, отойдя к пленнице, завернулся в плащ, лег и задремал.

Братья же полночи провели в разговорах, а утром тихо оседлали урров и, не попрощавшись, уехали.

Туор так устал, преследуя их вчера, что проснулся лишь с лучом Таира. Женщина еще спала. Спал привязанный к дереву урр. И тюки с поклажей тоже были здесь. Не было лишь трех норманов.

Биорк с хрустом потянулся. Женщина еще спала. У нее оказалось бледное приятное лицо и очень светлые волосы.

Туор сполоснул лицо в маленьком ручье, протекавшем поблизости, и занялся завтраком. Он слышал, как встала женщина, как она умывалась и причесывалась, но не обернулся. Наконец она сама подошла к костру. Биорк встал, повернулся — глаза у нее были цвета северного моря, а ростом она лишь немного превосходила маленького воина.

— Мое имя Биорк! — сказал туор. — А твое?

— Виарта!

Так он впервые посмотрел в глаза матери Нила.

Сихон отыскал Нила там, где и ожидал: под большой сантаной в полумилонге от реки. Гигант лежал на спине, сложив на животе большие руки. Рот его был полуоткрыт, широкая белокожая физиономия и во сне сохраняла благодушное выражение. Из горла вырывался храп. На холмике груди, сложив крылышки, сидела голубая аллора. Когда тень Сихона упала на нее, ящерица перепорхнула на молодой побег сантаны и уселась между двумя листочками на его макушке. Побег наклонился, и ящерица затрепетала прозрачными крылышками.