Чиновник замялся. На щекастом лице его выразилась целая гамма чувств.

— Да не сочтет светлорожденный Нетона… — пробормотал он.

Золотой аорас лег на гладкую поверхность стола.

Глаза толстяка алчно сверкнули.

— Вон! — бросил он прислужникам, и те покинули кабинет, прихватив с собой и купца.

Чиновник извлек из ящика цветной бланк, быстро заполнил его, поставил печать и вопросительно взглянул на а́рмэна.

Еще одна золотая монета легла на стол, а документ перекочевал в куртку Нила.

Тут одна из резных панелей стены за спиной чиновника бесшумно отошла в сторону. В комнату, в сопровождении шести солдат, вступил лично Начальник Гавани.

Толстый таможенник оглянулся, и лицо его перекосилось. Начальник Гавани в упор смотрел на аргенета. Эак Нетонский взглядом его не удостоил.

— Что ты дал ему, хриссов сын? — спросил конгай чиновника.

Толстяк затрясся.

— Пропуск! Только пропуск! — пробормотал он.

— Возьми назад!

Аргенет улыбнулся. На Начальника Гавани он по-прежнему не смотрел.

Конгай положил руку на эфес меча.

— Имею приказ, — прорычал он на астроне, — доставить вас во Дворец Наместника!

— Нил, — вяло произнес аргенет.

Рев, вырвавшийся из груди гиганта, оглушил конгаев. Одним рывком великан вырвал из стола толстенную доску, расколол ее ударом о собственную башку и швырнул обломки в попятившихся солдат. Лицо коротышки не выразило ничего, но арбалет оказался в его руках и тяжелый наконечник стрелы был направлен в сторону стражников. Эак остался сидеть, но острие его серебристого клинка оказалось под нижней челюстью Начальника Гавани.

— Правильно ли я понял тебя? — осведомился он и на долю минима поднял меч. Бритвенно-острое жало из драгоценного бивня саркула проткнуло кожу, и вниз по клинку сбежала капелька крови.

Начальник Гавани не шевельнулся. Не двинулись и солдаты: с трех шагов арбалетная стрела прошибает насквозь. Один лишь толстяк таможенник возился под развалинами стола.

Начальник Гавани чуть опустил голову, отчего острие еще на долю минима погрузилось в мягкую ткань под подбородком, и встретился глазами с Эаком. Какое-то время они глядели друг другу в зрачки, а потом светлорожденный убрал меч. Вынув тонкий платок, аргенет разорвал его пополам: одну половину протянул конгаю, а второй тщательно вытер клинок, прежде чем вложить в ножны. Коротышка опустил арбалет, и стражники с облегчением зашевелились.

— Прошу простить меня, сениор аргенет! — произнес Начальник Гавани, прижимая платок к ране.

Эак кивнул.

— Могу я взглянуть на бумагу, которую дал сениору этот корм саркула?

Нил протянул ему документ.

— Все в порядке, — сказал Начальник Гавани, прочитав. — Не могу понять, почему этот слизень так трясся?

— Что там? — поинтересовался аргенет.

— Обычный пропуск в город. — Таможенник под столом притих. Нил захохотал и выволок его из-под стола.

— Подорожная? — спросил он и отвесил толстяку оплеуху, едва не оторвавшую тому голову.

— Мессир не возражает? — спросил аргенет у Начальника Гавани.

— Я еще не вошел.

Стражники захихикали.

Нил вывернул карманы толстяка, отобрал деньги и швырнул таможенника в угол, на тюки с тканью.

— Он что-нибудь обещал? — спросил Начальник Гавани.

— Открытую подорожную Конга.

— Он даст вам ее, — улыбнулся Начальник Гавани. — Когда станет ситангом.