— Да, конечно, — сказал Бэзил, вставая. — Но я и сам иду. — И он накинул старый плащ и взял трость, в которой была шпага,

— Ты!.. — удивился Руперт. — Да ты почти не выходишь из своей норы, ничего не хочешь видеть!

Бэзил надел огромную шляпу, которая была когда-то белой.

— Я почти не слышу ничего такого, чего не могу понять, не увидев, — ответил он с бессознательным высокомерием и первым вышел в лиловато-синюю тьму.

Мы быстро двигались по освещенным фонарями улицам Лэмбета, по Вестминстерскому мосту, по набережной, к той части Флит-стрит, где расположен Теннерс Корт. Прямая темная фигура майора Брауна, маячившая впереди, являла полную противоположность Руперту Гранту в причудливо развевающемся пальто, который пригибался к земле, как гончая, и с детским восторгом принимал позы сыщиков из романа. Сзади, обратив лицо к звездам, как лунатик, двигался Бэзил.

На углу Теннерс Корт Руперт остановился и, с восторгом и трепетом предвкушая опасность, сжал прямо в кармане револьвер Бэзила. — Ну что, пойдем? — спросил он.

— Без полиции? — осведомился майор, вглядываясь в улицу.

— Не знаю, — ответил Руперт, нахмурив брови. — Конечно, тут явно пахнет преступлением. Но ведь нас все-таки трое и…

— Я бы не стал звать полицию, — проговорил Бэзил каким-то странным голосом.

Руперт взглянул на него и задержал взгляд.

— Бэзил! — воскликнул он. — Да ты весь дрожишь. Что с тобой? Боишься?!

— Вы замерзли? — предположил майор. Вне сомнения, судья содрогался. Руперт смотрел на него и вдруг сердито выругался.

— Да ты смеешься! — воскликнул он. — Знаю я этот чертов тихий смех! Что же тебя развеселило, Бэзил? Мы в двух шагах от притона…

— И все-таки я бы не звал полицию, — перебил его Бэзил. — Мы четверо героев, которые ни в чем не уступают хозяевам, — и он снова содрогнулся от необъяснимого веселья.

Руперт быстрыми шагами направился во двор. Мы последовали за ним. Когда он приблизился к дому под номером 14, то резко обернулся, и в руке его блеснул револьвер.

— Станьте поближе, — властно сказал он. — Негодяй попытается спастись бегством. Сейчас мы распахнем дверь и ворвемся.

Тотчас мы, все четверо, втиснулись под арку и замерли, только старый судья все еще вздрагивал от смеха.

— Теперь, — свистящим шепотом произнес Руперт Грант, повернув к нам бледное лицо с горящими глазами, — по счету «четыре» бросайтесь за мной. Если я крикну «Держи!», хватайте и прижимайте их к полу. Если я крикну «Стой!» — сразу останавливайтесь. Я крикну так, если там больше трех человек. А если они бросятся на нас, я разряжу в них пистолет. Бэзил, доставай шпагу. Ну… Раз, два, три, четыре!

Едва прозвучали эти слова, как мы, распахнув дверь, словно захватчики, ворвались внутрь — и остановились. В обычной, аккуратно обставленной конторе на первый взгляд никого не было. Но, приглядевшись мы увидели за огромным столом с великим множеством отделений и ящиков невысокого мужчину с черными напомаженными усами, который ничем не отличался от обыкновенного конторского служащего. Он что-то писал и поднял на нас взгляд лишь тогда, когда мы уже застыли на месте.

— Вы стучали? — любезно осведомился он. — Простите, не услышал. Чем могу быть полезен?

Мы молча постояли в нерешительности. Наконец сам майор, жертва насилия, вышел вперед. Он держал в руке письмо и глядел необычайно мрачно.