— Ты и в самом деле хочешь знать?

— Да.

Я прикусила губу, потом привстала на цыпочки. Он наклонился ко мне поближе.

— Они одеты в белые одеяния с большими прорезями для глаз. И говорят «У-у!» — Я сердито зыркнула на него. — А теперь убирайся с дороги.

Я ждала, что он усмехнется. Сложит руки на груди и скажет: «Ну-ну, попробуй заставь меня, малявка».

Его губы дрогнули, и я с удивлением поняла, что он улыбается. Даже смеется надо мной.

Он шагнул в сторону, и я метнулась к лестнице.

Доктор Джил оказалась маленькой женщиной с длинным, крысиным носом и такими же крысиными глазами навыкате, которые изучающее смотрели на меня, как будто я была подопытным кроликом, каждое движение которого надо зафиксировать в записях. Я и раньше сталкивалась с психотерапевтами. С двумя, точнее. После смерти мамы. Первого я терпеть не могла. Это был пожилой мужчина с несвежим дыханием. У него была манера закрывать глаза, слушая меня. Когда я пожаловалась на него, мне дали другого терапевта — доктора Анну, женщину с копной ярко-рыжих волос. Она часто шутила и вообще напоминала мне маму. Именно она помогла мне снова вернуться к нормальной жизни. Через десять минут общения с доктором Джил я поняла, что она — нечто среднее между ними. Она казалась довольно милой и внимательно слушала меня, но шуток от нее, похоже, не дождешься.

Мы поговорили с ней о том, как мне спалось; понравилась ли мне еда; что я думаю об остальных обитателях дома; и главное — о том, что я вообще думаю о своем пребывании здесь. Насчет последнего я солгала, я же не дура. Если я хочу выбраться отсюда, то не стоит стенать, что мне здесь не место, или жаловаться, что это чья-то чудовищная ошибка.

Поэтому я сказала, что, наверное, папа и тетя Лорен поступили правильно, отправив меня в Лайл, и что я намерена поправиться, чего бы мне это ни стоило.

Крысиное лицо доктора Джил немного расслабилось.

— Это весьма толковый подход к делу. Рада слышать.

Я кивнула, постаравшись придать лицу самое искреннее выражение.

— Теперь скажи мне, Хло, ты когда-нибудь слышала о шизофрении?

Сердце у меня остановилось.

— Ш-ш-шизофрении?

— Да. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Рот у меня открылся и закрылся, мозг отказывался вкладывать в него слова.

— Хло?

— Вы считаете, что я — шизик?

Губы доктора Джил сжались.

— Мы не употребляем таких слов, Хло. Мы вообще стараемся обходиться без ярлыков. Но диагноз — важная часть процесса. Пациент должен знать о своем состоянии, понимать и принимать его, прежде чем мы сможем приступить к лечению.

— Н-но я только попала сюда. Откуда вы уже сделали вывод?

— Помнишь больницу? Ты беседовала там с докторами. Проходила тесты.

— И они обнаружили шизофрению?

Она покачала головой.

— Пока ученые работают над тем, как точнее определять шизофрению, мы не можем сказать ничего конкретного. Однако те тесты помогли исключить другие возможности — различные опухоли мозга и наркотики. Если взять эти результаты и сопоставить их с твоими симптомами, то единственным вероятным диагнозом остается шизофрения.

Я опустила глаза.

— Значит, вы считаете, что у меня шизофрения.

— А ты знаешь, что это такое? — Она заговорила медленно, словно у нее появились сомнения в моем интеллекте.

— Я смотрела «Игры разума».

И снова она поджала губы.

— Это голливудская версия, Хло.

— Но ведь она основана на реальной истории?

— Основана.