Твои соотечественники лишились родины, не по своей воле остались без крыши над головой. Когда Имрирр Прекрасный, древняя столица Мельнибонэ, был разрушен, тебя проклял каждый его житель.
Эльрик усмехнулся.
— Возможно. Но я хорошо знаю свой народ. Мы, мельнибонийцы, древняя раса, славимся своей мудростью и редко позволяем чувствам брать верх над разумом, в особенности когда речь идет о нашем благосостоянии.
Мунглам иронически поднял брови, и Эльрик понял, о чем подумал его товарищ.
— Я — исключение из правила. Но сейчас Каймориль и мой брат покоятся в развалинах Имрирра, а мои страдания в какой-то мере искупили мою вину. Думаю, мои соотечественники это понимают.
Мунглам вздохнул.
— Будем надеяться, что ты прав. Кто командует отрядом мельнибонийцев?
— Мой старый друг, один из Повелителей Драконов, Хранитель Пещер. Его зовут Дайвим Твар.
— Кстати, что стало с драконами? Где они?
— Вновь спят в пещерах. Их можно будить не чаще одного-двух раз в столетие: на восстановление сил и запасов яда уходят долгие годы. Если б не эта их особенность, мельнибонийцы и сейчас правили бы миром.
— Твое счастье, что их могущество сломлено.
— Кто знает? — задумчиво сказал Эльрик. — Если я соглашусь стать предводителем нынешних скитальцев, мы еще сумеем создать новую Великую Империю, наподобие той, что создали наши предки.
Мунглам промолчал. В глубине души он был уверен, что завоевать Молодые Королевства будет не так-то просто. Мельнибонийцы были древней расой, жестокой и мудрой, но они вырождались. У них отсутствовала жизненная сила варваров, предки которых построили Имрирр Прекрасный и многие другие города Великой Империи. Повелители Драконов все еще купались в лучах былой славы, но дни их были сочтены.
— Мы поедем к Дайвиму Твару утром, — сказал альбинос. — Надеюсь, он вспомнит, что самолично уничтожил эскадру, напавшую на Имрирр, а также учтет угрызения совести, которые меня мучают, и проявит снисходительность.
— В таком случае, пойдем спать, — предложил Мунглам. — Мне необходимо отдохнуть, а меня ждет одна милашка, и терпение ее скоро может лопнуть.
Эльрик пожал плечами.
— Иди, я еще посижу.
Черные тучи все еще висели над Бакшааном, когда рано утром Эльрик и Мунглам оседлали коней и поскакали по улицам, омытым дождем, направляясь к южным воротам города.
Вместо безвкусной, кричащей одежды, которую обычно носил альбинос, на нем были кожаные темно-зеленые брюки и куртка с вышитым на ней гербом Императоров Мельнибонэ: алым драконом на золотом поле. Палец Эльрика украшал перстень: редкий акторийский камень в серебряной оправе тончайшей работы. Этот перстень носили предки Эльрика в течение десяти тысяч лет. Костюм альбиноса довершали короткий темно-зеленый плащ и сапоги до колен. На его поясе висел рунный меч, еще более древний, чем перстень, выкованный богами в те далекие времена, когда на Земле еще не зародилось человечество. Странный и ужасный симбиоз существовал между мечом и человеком, который им пользовался. Человек без своего меча стал бы калекой, меч без человека не смог бы питаться кровью и душами, необходимыми для его существования. Они всегда были вместе, человек и меч, и ни тот, ни другой не знали, кто из них кем повелевает.
Мунглам, в отличие от своего друга всегда обращавший внимание на погоду, поднял воротник плаща, вполголоса выругался.
Примерно через час они подскакали к опушке леса. Эльрик только по слухам знал, что его соотечественники разбили здесь лагерь. Бакшаанцы видели нескольких высоких незнакомцев в тавернах на южных окраинах города, но это их не встревожило, так как они считали, — и не без оснований, — что захватить Бакшаан гораздо труднее, чем слабо укрепленные вильмирийские города. |