Лицо Худобы сияло от счастья; он гладил доспехи искривленными пальцами — так ласкают любимую женщину. Глазами, полными слез, он посмотрел на Эльрика, дрожащим голосом произнес:

— О, сир! О, мой император! Завтра ты познаешь радость битвы!

— Да, Худоба. Будем надеяться, она действительно доставит мне радость.

— Я обучил тебя великому военному искусству: фехтованию, стрельбе из лука, метанию копья; ты одинаково хорошо бьешься и конный, и пеший. Ты усвоил все, что я знал, хоть многие и считают тебя физически слабым. За исключением одного человека, ты — лучший воин Мельнибонэ.

— Возможно, принц Йиркан владеет оружием лучше меня, — задумчиво произнес Эльрик. — Как ты думаешь?

— Я сказал, за исключением одного человека, сир.

— И этот человек — Йиркан. Что ж, быть может, когда-нибудь мне и моему двоюродному брату придется проверить, кто из нас двоих сильнее. И хватит об этом. Пойду приму ванну.

— Поторопись, сир. Говорят, до подхода корсаров надо многое успеть сделать.

— А после ванны я лягу спать. — Эльрик улыбнулся, глядя на своего преданного слугу. — Не беспокойся, Худоба. Не могу же я лично руководить расстановкой галер. Завтра я буду командовать битвой, а для этого мне необходимо как следует отдохнуть.

— Если император так считает, значит, так оно и есть.

— Ты удивлен моим поведением, Худоба? Тебе, как я вижу, очень хочется, чтобы я поскорее занялся делами военными и кромсал людские тела и души, будто я — сам Ариох.

Худоба быстро прикрыл заскорузлой ладонью рот, словно эти слова произнес он, а не его господин. Глаза верного слуги расширились от ужаса.

Эльрик рассмеялся.

— Тебе кажется, я кощунствую? Не беспокойся, я высказывал куда более смелые мысли, но пока еще меня никто не покарал. Запомни, Худоба, в Мельнибонэ не демоны управляют императорами, а императоры — демонами.

— Императору виднее.

— Я говорю правду. — Эльрик позвал рабов, вышел из комнаты. Душа его пела в ожидании предстоящей битвы.

Черный нагрудник кирасы, черные наголенники, черные латные рукавицы… Одетый в черные доспехи, он стоял на капитанском мостике. На боку его висел двуручный меч, принадлежавший, по слухам, великому герою по имени Оубек. К золотому ограждению мостика был прислонен круглый щит с изображением дракона, пикирующего на неприятеля. И черный шлем его был в форме дракона с распростертыми крыльями и хвостом, загнутым к спине. В тусклом свете фонаря, висевшего, у основания мачты, видны были чуть раскосые горящие красные глаза, красивые черты мертвенно-бледного лица: прямой нос, высокие скулы, изящно очерченные губы. Эльрик, император Мельнибонэ, всматривался в темноту и думал свои думы.

Он стоял на высоком капитанском мостике боевой золотой галеры, напоминающей плавучую крепость с мачтами, парусами, веслами и катапультами. «Сын Света» был флагманской галерой флота. Рядом с Эльриком стоял один из его немногочисленных близких друзей, адмирал Магам Колим. Он знал альбиноса с пеленок, обучал его искусству ведения морского боя, правилам навигации. В глубине души Магам Колим, быть может, и сомневался в способности слишком ученого и углубленного в себя молодого человека управлять государством, но он признавал права Эльрика на престол и выходил из себя, когда слышал изменнические речи Йиркана и ему подобных. Принц Йиркан тоже находился на флагманской галере, но в данный момент на капитанском мостике его не было.

«Сын Света» стоял на якоре в одном из ста искусственных гротов, выдолбленных в скале специально для золотых галер. Мачты покачивались у самого потолка грота, весла гребцов, — от двадцати до тридцати весел с каждого борта, — не доходили всего нескольких дюймов до его стен.