Дмитрий Алексеевич подавил острое желание грохнуть ножом и вилкой об стол и медленно, словно боясь что-то расплескать, откинулся на спинку стула. Немного успокоившись, он взглянул на жену, и в этом взгляде сквозило откровенное любопытство, как будто господин Вострецов только что узнал о своей супруге что-то непристойное. Жена выдержала его взгляд, умудрившись сохранить при этом спокойствие и невозмутимость. Дмитрий Алексеевич беззвучно хмыкнул, налил себе еще водки и переключил внимание на экран.

Предмет их спора уже успел уступить свое место перед камерой какому-то грузному и нескладному субъекту с большой лысиной и длинным унылым носом. Перескакивая с пятого на десятое, субъект излагал общий принцип действия какого-то прибора, который он называл генератором туч. Очевидно, это был тот самый изобретатель, о котором минуту назад упоминал предыдущий герой репортажа. Камера скользнула по небольшому серому жестяному параллелепипеду, утыканному какими-то шкалами и переключателями, — надо полагать, это и был хваленый прибор. Изобретатель косноязычно плел что-то про биополя и электрические импульсы, способные эти биополя изменить, придав им заранее заданные свойства. Дмитрий Алексеевич спокойно пропустил всю эту белиберду мимо ушей: он ждал главного вопроса, ради которого кое-кто, похоже, и затеял данное представление. Вопрос этот касался, естественно, стоимости изобретения; в свой час он был задан, и ответ на него был единственной фразой, которую изобретатель сумел произнести четко. Дмитрий Алексеевич старательно запомнил сумму, удержавшись от искушения записать ее на салфетке, спокойно закончил ужин, вежливо поблагодарил жену и удалился в маленькую спальню, которая служила ему кабинетом. Здесь он включил компьютер и в течение полутора часов производил какие-то сложные подсчеты.

Закончив работу, он некоторое время задумчиво смотрел на покрытый столбцами цифр экран, потом распечатал результат и тщательно уничтожил файл. Распечатку он бережно сложил вчетверо и засунул во внутренний карман своего рабочего пиджака, стараясь не думать о том, что его действия лишены какого бы то ни было смысла: к какому бы выводу он ни пришел, что бы ни решил в результате своих размышлений, это уже ничего не меняло. Машина была запущена, и остановить ее Дмитрий Алексеевич уже не мог.

Макса Станового Дмитрий Алексеевич знал с детства, лет, наверное, с десяти, если не с восьми, и уже тогда Становой был законченным шкодником — не пакостником, а шкодником — веселым, изобретательным, хотя и не всегда безобидным. Вечно ему не сиделось на месте, вечно он куда-то спешил и что-то затевал, казалось, внутри у него на бешеных оборотах работает какой-то моторчик. Он никогда не бегал, не прыгал и не орал во все горло просто так, от избытка энергии, как это делают другие мальчишки. Его энергия всегда текла по вполне определенному руслу и была направлена на решение конкретных задач. Но что это были за задачи!

В возрасте десяти лет Макс Становой обчистил школьный буфет. Сделано это было вовсе не с голодухи, не ради денег и вообще не из корыстных побуждений. Просто однажды, стоя в очереди за булочками, Макс неожиданно для себя понял, что знает, как обчистить буфет и остаться при этом непойманным. Увы, этот парень не любил откладывать дела в долгий ящик, и в ту же ночь буфет был обчищен в лучшем виде. Приехавшие утром милиционеры разводили руками, качали головами и твердили, что здесь работал профессиональный взломщик высочайшей квалификации. Собака, которую они привезли с собой, не нашла ничего похожего на след, зато, когда все отвернулись, стащила и в мгновение ока умяла лежавший на столе батон вареной колбасы, по какой-то причине не заинтересовавший ночного воришку. Колбасу втихаря приплюсовали к списку похищенного, и тем бы дело и кончилось, если бы Макс Становой затеял все это по корыстным мотивам.