Диоклетиан прошептал проклятье, на каком-то жаргоне культуры своего детства, ничего незначащем для неё. И всё же это был первый раз, когда Джая услышала, как он выругался:

– Стены пали. Враг в городе.

Династии, Лорды Терры

Золотые и Бездушные

Врагам не было числа, безграничный океан. Никакие две фигуры в их нестройных рядах не выглядели полностью одинаковыми, каждый, по видимому, принадлежал собственному виду, рождённому и вызванному из уникального кошмара. В воздухе ксеносов разносились звуки сталкивающихся клинков и волны палящего жара, но прежде всего – вонь существ, слишком сильная даже для респираторных масок и фильтров шлемов кустодиев.

У войны был свой особый запах, приправленный ароматом человеческих трупов, основанный на вони фуцелина израсходованных болтов и сильного привкуса озона, ионизированного лазерными разрядами воздуха, но этот запах был за пределами обычного. Запах раскопанных чумных могил со смертельными болезнями, живущими в обглоданных костях. Похоронная вонь безнадёжности, словно кровь, вытекавшая из разрубленной плоти. Солёный аромат грязного пота, прочертившего лоб убийцы. И над всем обгоревшее свиное зловоние шипящего жирного мяса, запах пылающих человеческих тел.

Сагиттар удерживал позиции против этого прилива. Никогда ещё он не чувствовал себя столь далёким от света Императора. Одна мысль прокручивалась в разуме снова и снова.

Мы не удержим город.

Зловоние непогребённых тел за городскими стенами стало почти ядовитым. За то, что казалось днями даже в этом месте без времени, враг бросался на удерживаемые Десятью Тысячами стены и не добился ничего, кроме собственной крови.

Настоящее сражение началось, когда стены Невозможного города проломил легио Аудакс. Под потоками огня, плазмы и разрывных снарядов с высоких баррикад отряд “Псов войны” сделал работу почти в одиночку, заплатив за победу своими жизнями. Каждая из военных машин шаталась и горела, их щиты взрывались, а броня пузырилась, пока гарпуны вонзались в стены Каластара из призрачной кости. Они отступили в полном беспорядке, волоча за собой куски стены, открыв бреши для толп пехоты.

Ни один “Пёс войны” не выжил, чтобы войти в город. Их дымящиеся обломки лежали памятниками в большом туннельном пространстве среди волн убитых космических десантников и прогорклых пятен демонического ихора.

Как только враги вступили в город, их встретил ещё более тёплый приём. Усиленные ордами боевых сервиторов Механикум и высокими колоссами легио Игнатум Безмолвное Сестринство и Десять Тысяч занимали каждый мост и перекрёсток. На каждой стене и ещё стоявшей башне заблаговременно установили турели. Защитники города направили волны атакующих во внутренние дворы, превратив замкнутые пространства в скотобойни. На мосты, взрывая их под кишащими толпами демонических существ и сбрасывая врагов в бездну. На проспекты, ставшие огневыми мешками.

Улицы представляли собой извилистые сводящие с ума маршруты через город, который и сам по себе казался бессмысленным с архитектурной точки зрения. Отчёты потрескивали на периферии восприятия Сагиттара, некоторые прокручивались на красном стекле щели визора, другие приходили потоком противоречивых вокс-голосов. Он, не осознавая, обрабатывал их все, сосредоточившись на продвижении вперёд.

Сражавшиеся вместе с ним кустодии были ветеранами веков войн под предводительством Императора. Они двигались свободным и не соблюдавшим строй отделением, скорее напоминая охотившийся львиный прайд, чем солдат в бою на городских улицах. И всё же они никогда не мешали друг другу благодаря трансчеловеческим чувствам и рефлексам, а также абсолютному пониманию. Их единению не требовалась никакая искусственная синхронность.