|
Это – Его воля. Это должно быть сделано. – Вароника откинула капюшон, показав оливковое лицо. У неё был темноватый смешенный цвет кожи, как у большинства уроженцев Терры, а глаза настолько тёмно-карие, что почти чёрные. Хотя в них светилось любопытство, сам взгляд был далеко не доброжелательным. – Тысяча человек, Керия. Это и в самом деле так много? Неужели такая жертва не перевешивает последствия бездействия?
Керия встретила взгляд госпожи и почувствовала укол стыда: – Одна тысяча невинных, нервно ожидающих связывание души, как им солгали. Одна тысяча мужчин, женщин и детей, которые верят, что станут служить своему Императору. Когтистые руки Вароники прочертили быстрый ответ: – И они станут служить Ему. Мало душ в Империуме могут рассчитывать на столь чистое служение. Почему это вызывает у вас неприятие, Сестра? Вы стали столь очарованы битвой, что забыли о нашем истинном предназначении? Вы – хранитель, Керия. Не воин. Некоторое время Керия наблюдала за приземлением второго корабля, окутанного атмосферным пламенем. Он доставлял живой груз на службу в Императорском Дворце. – Теперь я и первое, и второе, – ответила она жестами. – Хранитель и воин. Война всех нас сделала такими. На лице Вароники мелькнуло лёгкое отвращение: – Возможно, сделало. Я оставляю вас вашему созерцанию, Сестра, и желаю удачной посадки. Керия знала, что скоро должна подготовиться. Её место было на третьем корабле: – Постойте. Вароника остановилась и посмотрела на Керию. – Одна тысяча душ, – показала Керия. – Что говорят вычисления? На сколько их хватит? Госпожа Чёрного флота накинула капюшон, прикрыв серебристые волосы: – Они будут гореть один день, – ответила она жестами. Затем она повернулась и ушла, оставив Керию в одиночестве смотреть в окулус. “Одна тысяча душ сегодня, – подумала Керия. – А что завтра”?
Эвакуация Не дайте мне умереть забытой Она была ранена. Повреждена. Измотана. Но она всё равно оставалась полубогом, а полубоги не жаловались. Они терпели. Они побеждали. Они защищали тех, кто обращался к ним с мольбами. < Дом, > произнёс голос. Она никогда больше не увидит дом. Она не покинет этот город живым. Она знала это. Огонь пылал в её костях. Души внутри неё кричали, вопили и боролись с пожарами. < Дом, > повторил голос. Он не обращался к полубогу, и не обращался к экипажу в черепе полубога. Голос обращался к тем, кто выживет, чтобы сражаться в другой день. Она возвышалась над городом, вровень со шпилями из призрачной кости, и видела, как война между верующими и неверующими бушевала у её ног. В настоящих войнах всегда была поднятая ногами и упавшими зданиями пыль, которая огромными облаками закрывала обзор и заставляла полагаться на слепую эхолокацию ауспика или охотничьи чувства тепловых карт. Здесь не было никакой пыли. Башни ксеносов из кости падали хрупкими обломками. Меньшие здания исчезали под её поступью, словно разбитое стекло. Не было никакой пыли. Вообще никакой пыли. Зато был туман. И туман был хуже пыли. Он появлялся и исчезал безо всяких закономерностей или предупреждения. Даже тонкий туман возвращал ложное эхо целей маломощным пассивным импульсам эхолокаторов. Густой туман скрывал тепловые сигнатуры других титанов, как дружественных, так и враждебных, за завесой холодной пустоты. Сейчас золотой туман был густым. Поэтому она не видела тех, кто охотился на неё. Она осветила пустотные щиты, внутренние генераторы наслаивали их, словно дружно работавшая колония пауков, плетущая паутину. < Дом, > произнёс голос. – Замолчи, – сказала она ему. |
