В авангарде процессии виднелись ровные ряды Лунных Волков, они всё ещё оставались в жемчужно-белых цветах своего благородного воплощения, а не тёмно-зелёных самопроклятья Сынов Гора.

А кто с ними? Фаланга за фалангой воинов каждого легиона. Даже те, примархов которых здесь не было, стояли гордо под миллионами военных знамён, развевающихся на пустынном ветру.

Примархи стояли в стороне на колоссальном помосте, возведённом для особой цели. Они возвышались даже над великими и непревзойдёнными среди военных машин “Императорами” и “Разжигателями войны”, и каждый из генетически созданных полководцев Императора по-своему купался или терпел кричащее ликование организованных масс внизу.

Один за другим они выходили вперёд, приветствуя собравшееся воинство. Ангрон высоко поднял оружие, рёв армии воспевал его так же, как некогда славили крики толп на арене в его жизни Ангрония с Нуцерии, Повелителя Красных Песков.

Лоргар Аврелиан, Вестник Императора, широко развёл руки и призывал миллионы верных душ кричать ещё громче. Он был демагогом, представшим перед толпой, которая предлагала только одобрение.

Следующим был Сангвиний, сомневающийся, гневный и эмоциональный Сангвиний, сын Императора с орлиными крыльями и живой аватар Империума. Его приветствовали громче всех, и десятки миллионов собравшихся внизу людей были слишком далеко, чтобы увидеть, как от их почти поклонения тревога замерцала в глазах Ангела. И всё же в ответ на призывы и мольбы он отсалютовал мечом множеству выстроившихся на равнине людей. Они закричали, раздирая горла, когда он расправил большие широкие крылья. Одно перо отлетело, спускаясь и медленно кружась на ветру. Оно станет священной реликвией полка Имперской армии, который поймает его, и единственное изображение белого пера навсегда украсит почётное место знамён их кампаний.

Один за другим они выходили и показывали себя, пока, наконец, своё место не занял Повелитель Человечества.

И все хриплые восторженные приветствия смолкли. Каждый глаз смотрел на золотую фигуру в центре помоста. Те, кто находился слишком далеко смотрели на установленные экраны, подключённые к передающим изображения дрейфующим сервочерепам.

Император стоял перед ними в доспехах и при оружии, но больше никогда Он не поведёт их на войну. Люди смотрели на Него, не замечая, что плачут. Даже на генетически изменённых лицах многих легионеров виднелись бы слёзы, не скрывай их шлемы “Крестоносец” и “Железо”.

Гора провозгласили магистром войны. Ликование возобновилось. Победу праздновали. Слава Империуму. Слава Императору. Слава магистру войны.

Всё шло, как и ожидалось. Ничто не указывало на то, что Император снова возьмёт слово в конце Триумфа. Что Он мог сказать? Каждый из здесь присутствующих знал, что Он собирался делать. Он оставит Великий крестовый поход в руках сыновей и вернётся на Терру, наблюдать за работой постоянно растущего Империума. Конечно, ничто из сказанного Им не уменьшит боль разлуки.

И всё же он ещё раз взял слово. В последний раз.

– Я оставляю вас не по своей воле, – заверил Он их. Его голос разносился над геовыжженным плато благодаря многочисленным спикерам-дронам и вокс-трансляторам. – Я оставляю вас не по своей воле. Я оставляю вас только потому, что должен. Знайте это и знайте о моём сожалении, но также знайте, что я возвращаюсь на Терру на благо нашего Империума.

В ряду стоявших за примархами воинов Кустодианской гвардии молча наблюдали два воплощения Ра. Первый был в шлеме и навытяжку, сжимал копьё стража рукой в перчатке и являлся идеальным отражением кустодиев, стоявших рядом. Второй был без шлема и слабо улыбался, снова ярко вспоминая тот захватывающий момент.

Император отвернулся от толпы, и направился сквозь окружавшую Его группу полубогов. Они уже смотрели на своего отца и друг на друга с новой осторожностью. Один из них был возвышен над остальными – уже не просто первый среди равных, но окончательно названный первым.