— Тогда скажи ему, что я понял, что он любил мою сестру так же, как и я. Мне было больно потерять ее, я не мог винить в ее гибели обстоятельства и стал ненавидеть того, кто орудовал тем злосчастным топором. Ненависть потеснила в моей душе печаль и боль, так было легче жить. Я всегда знал, что это был несчастный случай, а Боиндил любил ее. — Он тихо рассмеялся. — Кажется, в смерти мы становимся мудрее, Тунгдил. Да хранит вас Враккас, а в первую очередь — тебя.

Запев боевую песню, Баврагор бросился на войско орков. Его молот раздробил ногу орка, а затем обрушился на его череп. Гномья песня не смолкала.

Сглотнув, Тунгдил двинулся за своими спутниками, которые уже успели высоко взобраться. Нармора вошла в каверну.

Поднимаясь по темной шахте, они слышали песнь Баврагора. Наконец Гизельбарт запустил механизм, закрывающий заслонки, и тяжелые стальные плиты перекрыли вытяжку. Затем послышался грохот и звон цепей. Механизм был выведен из строя. Когда все смолкло, они вновь услышали голос Баврагора. Он звучал тише, но все же звучал.

Спутники молча поднимались по шахте, слушая песни, в которых речь шла о героизме гномов и о славных войнах с орками. Гном насмехался над войском, провоцируя орков и отвлекая их на себя.

Вскоре его голос умолк.

— Путь чист. Мы одни в горах, — крикнула сверху Нармора.

Тунгдил увидел ее стройный силуэт на фоне серого неба, а затем девушка скрылась из виду.

Один за другим друзья выбирались из пещеры, в которую вполне мог бы провалиться небольшой дом.

Златорукий устало преодолел последние ступени. Поднялись они без происшествий, никто не поскользнулся и не сорвался. Даже у Джеруна с его тяжелыми доспехами не возникло никаких проблем.

«Нам удалось улизнуть». Покинув пещеру, венчавшую вытяжку, Тунгдил оказался на покрытом снегом выступе скалы в Серых горах. Ледяной ветер продувал его бороду. Гном задрожал.

Величие нагромождения скал, бесчисленных ущелий и долин заставило его замереть от восторга. Он любовался могучими склонами Великого Меча и вершиной легендарной горы Драконий Язык. Перед ними высились обрывистые склоны горы Золотая Стена. Вершины, овеваемые ветрами, покрытые снегом, вечные и нерушимые, вздымались к небесам. Златорукий заставил себя оторвать взгляд от этого зрелища, видеть которое доводилось немногим.

Тунгдил отправил Нармору на разведку. Это решение далось ему нелегко: с одной стороны, девушка была слишком важна для их миссии и ее нельзя было лишний раз подвергать опасности, но, с другой стороны, она была наилучшим кандидатом, способным пройти по этим опасным склоном. По всей видимости, она боялась намного меньше, чем Фургас, побледневший от волнения за возлюбленную. Нармора выбирала маршрут, остальные шли по ее следам, пробираясь сквозь снежные заносы. Они пересекли блестящий ледяной мост, шли мимо отвесных стен и глубоких пропастей. Им пришлось укрываться от лавин и преодолевать узкие выступы, готовые в любой момент обрушиться.

Люди и гномы хранили молчание. Усталость и страх пережитого зажимали им рты, каждый сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги и при этом не упасть.

Тунгдил думал о Гизельбарте и Баврагоре. Он представлял, как они сражаются с орками и альвами. Когда он закрывал глаза, казалось, что все еще слышит пение каменотеса. «Горланящий песни пьянчужка», — грустно подумал он.

Вечером они подыскали пещеру и укрылись от пронизывающего ветра. Гномы зажгли факел, чтобы стало светлее. Боиндилу холод, казалось, не мешал. Андокай стряхнула снег с накидки, завернулась в нее поплотнее и устало прислонилась к скале. Выругавшись, она закрыла глаза.

— Мне нужно как можно скорее попасть в земли, насыщенные магией, — сказала она, прерывая молчание. — Мои магические ресурсы исчерпаны.