Тунгдил невольно кивнул, напуганный фанатичным блеском в глазах отца-основателя Пятых. Гизельбарт снял свой украшенный бриллиантами пояс и надел его на гнома.

— Сохрани его в память о Пятых. Расскажи всем, что мы защищали наше королевство до последнего, даже после смерти.

Тунгдил сглотнул.

— Твой подарок — это большая честь для меня.

— Я видел тебя в деле, слышал твои слова… Ты достоин его как никто другой. — Они обнялись, словно друзья.

Настало время прощаться.

— Мы уходим, — сказал Тунгдил, глядя на узкие ступени, которые вели вверх ко входу в каверну и скрывались во тьме.

Затем Тунгдил обернулся к воротам, где последние из Пятых сражались с орками.

— А как же вы? — спросил Боиндил у Гизельбарта.

Расправив плечи, тот сделал шаг к соплеменникам.

— Мы останемся здесь, чтобы прикрывать ваше отступление. Мы будем сражаться, пока они не одолеют нас, пока мы не лишимся голов и не-жизни, — гордо заявил он. — Идите! Ступени в верхней части вытяжки уже, Джеруну следует быть поосторожнее, чтобы он не оступился.

Нармора начала подниматься первой, проверяя прочность ступеней. За ней двинулись люди и гномы, замыкал процессию Джерун. И лишь Баврагор стоял у горна, сжав в руках новый боевой молот. Гном не двигался с места.

— Ты идешь? — осторожно спросил Тунгдил.

Баврагор покачал головой.

— Я же говорил, что отправляюсь в один конец; я желаю погибнуть славной смертью. Моя мечта сбудется. Я там, где мне должно находиться.

Он был совершенно спокоен. Неутолимый голод, терзавший его с момента превращения в нежить, отступил.

— Благодарю тебя за то, что ты взял, что позволил принять участие в этом путешествии. — Он взглянул на Тунгдила.

— Я дал тебе слово.

— Ты мог отказаться от своего слова в любой момент, и никто тебя не осудил бы. Горланящий песни пьянчужка… Но ты этого не сделал. — Подойдя поближе, Баврагор взглянул ему в глаза. — Я завершаю свой жизненный путь, создав непревзойденное творение. Как бы то ни было, я надеюсь, что Потаенной Стране уже не потребуется второй Огненный Клинок.

— И тебя не переубедить, друг?

И вдруг Баврагор рассмеялся. А в его голосе зазвучало былое веселье.

— Быть гномом и позволить кому-то переубедить себя? Разве это возможно? Я принял это решение много восходов назад. — Он мотнул головой в сторону ворот. — Я должен идти. Я наконец умру вместе с предками Пятых, благороднейшими и древнейшими представителями нашего народа. Чего же мне еще желать? — Он опустил Тунгдилу руку на плечо. — Ты хороший гном, и это главное, а твое происхождение не имеет значения. Не забывай меня. И малыша Серебробородого тоже.

Они обнялись. Тунгдил не стыдился своих слез, ведь он оставлял здесь друга, с которым ему не суждено больше встретиться.

— Как я могу забыть тебя? Нет, Баврагор Молоторукий, я никогда тебя не забуду. — Он взглянул на могилу Гоимгара. — Я никого из вас не забуду.

Улыбнувшись, каменотес зашагал к воротам, чтобы помочь Пятым, но, сделав два шага, остановился и взглянул на Бешеного.

— Передай Боиндилу, что я прощаю его, — тихо сказал он.

— Он мне не поверит, если я ему это скажу, — опешил Тунгдил. — Он решит, что я это выдумал, чтобы облегчить его муки совести.