Форгис сплюнул.

— Мы перерезаем горло собакам вроде тебя и скармливаем их зверям. Если хочешь жить, поторопись. Куда ты ехал? И почему убегал?

— Я… боги Корамвиса…

— Боги? — Форгис недоуменно нахмурился. — При чем здесь боги?

— Они мертвы, — неожиданно выговорил заравиец.

— Мертвы? Кто мертв? Боги? Боги не умирают.

— Часовые, сидящие у костров. Все мертвы.

— Ты говоришь о равнинной армии? — хрипло спросил разведчик, не в силах сдержать возбуждения.

— Армии больше нет, — отозвался заравиец.

— Если они мертвы, кто же их убил? — пробурчал Форгис.

Разведчик попятился.

— Вероятно, чума, ваша честь. Эй, заравиец, держись от нас подальше. Ты мог подхватить заразу.

Заравиец отступил в сторону.

Форгис выкрикнул несколько приказов, потом повернулся и сказал:

— Ты поведешь отряд в сотню дорфарианских пехотинцев и покажешь, где видел это, — он ухмыльнулся, гордясь собственной хитростью. Если дело в болезни, пусть ее подхватят эти, проклятые Зароком.

Заравиец в ужасе начал возражать, но занесенный меч быстро заставил его умолкнуть.

Через час дорфарианцы, показавшись на подъеме старой гопаррско-каритской дороги, увидели своих врагов, распростертых перед ними во множестве жутких поз мучительной смерти.

Драконы не стали подходить ближе и не задержались, не захотели даже забрать своего проводника, который вдруг схватился за живот и начал стонать. Вздымая тучи пыли, они зашагали по дороге обратно в лагерь, а оттуда — в Дорфар и его белую столицу, нижние кварталы которой охватило буйное веселье.

Веселье царило и в лагере бывших мертвецов, после того, как они растерли затекшие руки и ноги, потушили горящую палатку и поймали нескольких отбившихся зеебов. Это была последняя и самая лучшая шутка всего похода, и заравиец ходил героем, утверждая, что когда-нибудь про него сложат не одну сагу и провозгласят королем обмана.

— Вот и вся магия, — заметил Зарос. — Хотя мне повезло, что они не решили заколоть меня мечом, чтобы не мучился.

До города доползли новости о пожарах на закорианском побережье и осажденном Ханассоре, а также об остатках флота, изгнанных из Оммоса и теперь бесчинствующих в Кармиссе, где стояла постоянная ночь от затянувшего небо дыма.

Донесения из речного гарнизона на границе Оммоса приходили с большим опозданием. В конце концов единственный человек добрался до Дорфара и умер от ран на улицах Корамвиса, словно предостерегая его беспечных жителей.

Равнинная армия была жива, он видел ее своими глазами. Она камня на камне не оставила от Хетта-Пары и перешла реку, без труда перебив небольшой лагерь.

Ни волнения, ни предрассудки не подготовили Висов к этой неожиданности. Это казалось немыслимым. Отродья Женщины-Змеи попирали землю Дорфара своими ногами, дышали воздухом драконов. Несмотря на все препоны, они в конце концов все-таки превратились в реальность.

— Надеюсь, вам нравится вино, лорд Матон. Изысканный сорт из Кармисса, где, боюсь, уже никогда не будет расти виноград. Надо наслаждаться им, пока еще можно.

Матон поежился и отставил вино, которое внезапно показалось ему солоноватым, как кровь.

— Да, похоже, ничто уже не остановить.

— А это, лорд-правитель, оттого, что были предприняты неверные шаги.

— Но это чернь, и их так немного… В конце концов они должны отступить перед силой дорфарианского оружия, — жалобно заключил Матон.

— Я рад, что вы тоже так думаете, мой лорд, — сказал Катаос. Потом небрежно добавил: — Слышали? Два дня назад висские отряды Сарита поехали на восток и разграбили Куму.