— Пейте первая, — предложила она Вив.

— Я не голодна.

— Но ведь вы не сможете расквитаться с ним, если у вас не будет сил.

Вив, с опухшими от слез веками, энергично кивнула, взяла банку и поднесла к губам.

— Я сделала два глотка.

— Хорошо. — Аманда прильнула к мятой жести и с наслаждением отпила теплого сладкого грушевого сока.

Так они передавали банку друг дружке, пока не допили всю жидкость. Тогда Аманда вновь натянула на банку перчатку и теми же двумя камнями вскрыла ее пошире. Четыре половинки груши. Женщины съели по две каждая.

— Не торопитесь, жуйте медленно, — слабым голосом предупредила Вив.

Аманда поняла, о чем она говорит. Если есть слишком быстро и жадно, может вырвать.

Вив обернулась к мертвому мужу.

Ветер усиливался. Грозовые облака уже прикрыли вершины гор на западе и отбрасывали тени в долину.

3

— Не хотите сказать мне, в чем дело? — спросил Бэленджер.

Они с Ортегой стояли перед домом профессора Грэм. На противоположной стороне улицы зеленели деревья парка Вашингтон-сквер.

— Вы о чем?

— Когда вы пришли, мы с вами чуть не поругались. В библиотеке вы обмолвились о другой линии расследования. Не хотите говорить прямо, но по вашему тону ясно, что вы относитесь ко мне без особой симпатии. Вот я и хочу понять, в чем дело.

— Вы оставляете в стороне ваше желание руководить расследованием? Сегодня утром я сказал, что мы с напарником накануне разобрались еще в одном вопросе. Вы, кстати, не удивились тому, что его нет?

— Я решил, что у него сегодня выходной.

— Он занимался проверкой вашей биографии.

Бэленджер оторопел.

— Вы сказали, что с вами такое уже случалось. Вашу жену похитили. Тот же человек лишил свободы другую женщину, которая была очень похожа на нее.

— Да, Аманду. Но к чему вы клоните? У психопатов часто бывает влечение к похожим личностям. Жертва может напоминать убийце жену, мать или какую-то другую женщину, нанесшую ему удар такой силы, что он никак не может расквитаться.

— Как же вы стали таким специалистом?

— Если ваш напарник внимательно изучил мою биографию, то вы уже должны знать ответ. Во время службы в полиции я занимался преступлениями на сексуальной почве.

— Попутно и психиатрией?

— Я полагаю, напарник сообщил вам о том, что было со мной в Ираке? — Бэленджер почувствовал, что краска бросилась ему в лицо.

Мимо проехал автомобиль. Франк подождал, пока шум мотора стихнет. Ему нужно было хоть немного времени, чтобы успокоиться.

— Первая война в заливе… «Буря в пустыне». Я был рейнджером.

— Девяносто первый год. Проверено, — вставил Ортега.

— У меня начались головные и мышечные боли. Лихорадка.

— Синдром войны в заливе. Проверено.

— Одни считали, что я заразился чем-то таким, что разносят песчаные блохи. Другие утверждали, что дело тут в обедненном уране, который содержится в наших снарядах. Военные медики пробовали разные средства. Когда ничего не помогло, мне предложили пообщаться с армейским психиатром. Вдруг меня одолело нервное расстройство, какая-то разновидность посттравматического синдрома?

— Это был первый психиатр, — заметил Ортега.

Бэленджеру очень хотелось повернуться и уйти, но он сдержался, напомнив себе, что сейчас для него имеет значение только участь Аманды.

«Я пойду на что угодно, лишь бы вернуть ее», — думал он.