– Позвольте вам напомнить, – сказала она, – что пропала ваша подруга. Вы последний, с кем ее видели. Вы должны понимать, что у нас могут возникнуть вопросы относительно вашего местонахождения.

– Чудесно, – сказал Чад. – Уйдя с пивной вечеринки, я захватил с собой мебель.

– Кто-нибудь помогал вам нести эту мебель? – спросила Нина, гадая, не пытается ли Чад таким образом обеспечить себе алиби.

– Я имею в виду не диван, агент Геррера, – Чад посмотрел ей прямо в глаза. – «Мебелью» мы называем женщин, которые являются общественной собственностью. Принадлежат студенческому братству. – Он небрежно махнул рукой. – Ими может воспользоваться кто угодно.

– Прошу прощения? – подавшись вперед, зловещим тоном прошептал Кент.

– Это была блондинка, – сказал Чад, то ли не замечая изменившуюся в комнате для допросов атмосферу, то ли не обращая на это внимания. – Как ее звали, не помню, но Скотт должен знать. Это наш президент.

Нина всмотрелась в его лицо, надменное и вызывающее. Его замечание насчет «мебели» было обращено ей: он ясно дал понять, для какой цели, по его мнению, нужны женщины. Для него они были вещью, которую можно передавать друг другу. Большинство людей не станут так нагло оскорблять следователя, который их допрашивает. Если только они не сделают это умышленно, чтобы направить расследование в ложную сторону. Нина приняла решение не заглатывать наживку.

– Мы свяжемся с президентом вашего студенческого братства, – сказала она. – И обязательно разыщем эту молодую даму и выясним, подтвердит ли она ваш рассказ.

– Если вы ее найдете, поделитесь со мной ее телефоном? – спросил Чад. – Я не прочь встретиться с ней еще раз.

Нине наконец надоела эта игра, и она решила его одернуть:

– Вы умышленно стремитесь вывести меня из себя? Потому что я ни за что не поверю, что вы настолько бесчувственный и что единственная ваша забота в настоящий момент – это решить, с какой бы девицей развлечься.

Чад смерил ее оценивающим взглядом.

– Полагаю, вы были бы гораздо спокойнее, если б вас хорошенько удовлетворили в постели. – Он многозначительно подмигнул Кенту. – Вам следовало бы позаботиться об этом.

Нина накрыла руку Кента своей, прежде чем тот схватил Чада за шиворот модной рубашки.

Ей уже приходилось сталкиваться с таким отношением к себе, особенно во время работы в полиции. Изредка мужчины пробовали заигрывать с ней, когда она пыталась продемонстрировать свои полномочия, или же обвиняли ее во фригидности, если она не откликалась на их непристойные домогательства. Нина научилась видеть во всем этом неуважение и попытку отвлечь внимание. Прищуренные глаза Кента превратились в ледяные голубые амбразуры. Нина рассудила, что с этой открытой провокацией ей нужно справиться самой.

– Когда человек, которого я допрашиваю, откровенно старается меня разозлить, – тихо произнесла она, – я задаюсь вопросом, что же он скрывает. Чад, вы что-то скрываете?

– Кроме своей «колбасы», я ничего не скрываю, – презрительно фыркнул Чад.

– Грубое ребячество, – совершенно спокойно продолжала Нина. – Но вы не ответили на мой вопрос.

– Вот мой ответ, – самодовольно ухмыльнулся Чад. – Я за шлюхами не бегаю. – Он помолчал. – С какой стати мне заморачиваться, если они сами бегают за мной?

– То есть, – Нина подняла брови, – ваша защита опирается на сомнительный постулат: «Я слишком красивый».

– Я ничего не могу поделать с тем, какой я.