Но что-то в мире изменилось, везде нарастала тревога. Границы цивилизованных царств трещали под яростным натиском диких племен.

И повсюду творились страшные, темные дела.

* * *

Городок Карос вырос за последние пятьдесят лет у подножия Великой Черной Пирамиды — древнего мертвого храма. Сейчас уже не нашлось бы жреца, даже в самой Стигии, который мог бы в точности рассказать о культах, отправляемых некогда в Черной Пирамиде. Было время, когда один только вид этого грандиозного сооружения наводил страх на обывателей. Теперь же все это осталось в прошлом. Бойкие купцы, не задумываясь, разбивали здесь свои палатки, и торжище кипело в Каросе с утра до вечера.

Соня въехала в город через три часа после рассвета. Городок уже проснулся. По узким улицам спешили прохожие. Стайки темнокожих ребятишек, одетых только в набедренные повязки то и дело пробегали от дома к дому и скрывались в отдалении. У наглухо закрытых дверец сидели в полной неподвижности старики — одни курили длинные трубки, другие потягивали какое-то густое черное варево, запивая его холодной водой из больших глиняных кружек, третьи просто глазели на улицу — застывшие, смуглые, похожие на ящериц. Женщины, закутанные в черные покрывала, несли на плечах кувшины с водой, большие корзины, полные фруктов. Скаля зубы в улыбке, предлагали прохожим свой товар бродячие разносчики лепешек и напитков. Соня шагом ехала по извилистым улочкам Кароса. Она и сама еще не знала, что будет делать в этом городе. Для начала неплохо было отыскать постоялый двор и передохнуть. Ей указали небольшую гостиницу для небогатых купцов, расположенную почти у самых Городских стен. У низенького глинобитного забора, окружавшего белое прямоугольное здание с рядом маленьких окошек по второму этажу, росло старое кряжистое дерево. В тени этого дерева спал нищий. Соня спешилась и направилась к воротам, держа лошадь в поводу. Гнедая тихонько упиралась и пофыркивала — что-то здесь явно не нравилось животному.

— Перестань, Подружка, — сердито проговорила Соня по-турански, обращаясь к кобыле.— Мне самой здесь не по себе, да что поделаешь!

Нищий под деревом вдруг оглушительно всхрапнул и перевернулся на другой бок. Соня решительно вошла во двор. Тотчас же к ней подскочил маленький вертлявый слуга, верный, как сапог, и зачастил:

— Приветствую благородного господина… ox, простите! Приветствую благородную госпожу! Неужто госпожа путешествует одна? Ай-ай! Такая красотка не должна пускаться в путь без охраны! Ай-ай! Большие опасности — везде, везде! Времена-то какие! Только госпоже повезло, очень повезло, сказочно повезло — ведь это лучший в Каросе постоялый двор, здесь только порядочные люди, только добрые люди, сплошь зажиточные, вежливые, аккуратные люди… А у госпожи… э-э…

— Держи.— Соня вытащила из кошелька медную монетку и сунула слуге.

Тот поморщился при виде меди, но, тем не менее, довольно ловко спрятал ее в широком рукаве своего грязноватого белого одеяния.

Продолжая расписывать Соне выгоды ее пребывания на этом постоялом дворе, слуга то плелся за нею следом, то семенил сбоку, то забегал вперед, пока она ровным широким шагом пересекала двор.

«Веселый Вепрь» действительно выглядел вполне приятным заведением. Из кухни распространялся аппетитный запах жареного мяса и тушеных овощей. Большой котел стоял в дверях кухонного помещения, и виден был голый по пояс чернокожий повар, увлеченно колдовавший над варевом. Судя по всему, там готовилась похлебка.

У Сони, которая уже восемь дней не ела ничего, кроме сухарей и сушеной рыбы, изредка разнообразя скудную трапезу найденными по пути ягодами, при одной только мысли о горячей еде потекли слюнки.

От сморщенного маленького слуги, внимательно наблюдавшего за гостьей, конечно, не укрылось и это.