|
Нортумбрии предстояло проделать долгий путь, прежде чем она станет христианской. Почти всю мою жизнь эта земля находилась под властью данов или норманнов, и корабли доставляли в нее все новых язычников. Этельстан мог христианизировать Нортумбрию, предав язычников мечу, но это означало войну, в которую втянутся заморские норманны. Куда проще обратить северян в новую веру, а самый быстрый способ добиться этого – обратить их вождей. Этот путь опробовали в Восточной Англии и в Мерсии, и теперь тамошние даны преклоняли колени перед пригвожденным Богом, а кое-кто из них, например епископ Ода, делал карьеру в церкви. Я не сомневался, что Этельстан желает Гутфриту смерти, но после его убийства права на трон заявит другой член рода, и это наверняка будет Анлаф – норманн, корабли которого покрывают море, а войско сумело победить почти всех соперников в Ирландии. Для Этельстана выгоднее сохранить на троне слабого Гутфрита, заставить его креститься, разместить в Нортумбрии преданные гарнизоны из саксов и подрывать его власть требованиями уплаты тяжкой дани серебром.
– А зачем Гутфрит отправил тебя вслед за нами? – поинтересовался я. Хоберн замялся, но я приставил ножик к самым его глазам. – Господин, он тебя ненавидит. – Ну и? Очередная заминка и еще одно движение лезвием. – И хочет твоей смерти. – Потому что я помешал ему добраться до Константина Шотландского? – Потому что он ненавидит тебя. – А Этельстан хочет моей смерти? Хоберн удивился такому вопросу и пожал плечами: – Ничего подобного не слышал. – Гутфрит не упоминал? – Король сказал, что ты должен платить ему дань. – Я?! Платить дань этому куску дерьма?! Хоберн развел руками, давая понять, что просто передал ответ: – Король Этельстан сказал, что Беббанбург находится во владениях Гутфрита и ты обязан дать Гутфриту присягу. И еще, что твои земли могут обогатить Гутфрита. – Выходит, Гутфрит должен пойти на меня войной? – Господин, он обязан истребовать дань. И если я откажусь платить, как непременно случится, Гутфрит возьмет причитающееся с меня скотом. Это будет означать войну между Эофервиком и Беббанбургом – войну, которая ослабит нас обоих и даст Этельстану повод вмешаться в качестве миротворца. – Кто стрелял в меня прошлой ночью? – задал я неожиданный вопрос. – Прошлой ночью? – Хоберн сделал вид, что не понял, а потом вздрогнул, когда я проткнул ему кожу под левым глазом кончиком ножа. – Колфинн, господин. – Колфинн?! – В голосе моем прозвучало удивление, но я наполовину ожидал, что это будет тот самый юнец, что бросил мне обвинение в трусости. – Он – главный охотник Гутфрита, – пролепетал Хоберн. – Это Гутфрит приказал меня убить? – Не знаю, господин. – Он снова вздрогнул от укола. – Не знаю! Я отвел лезвие на дюйм: – Гутфрит принимал послов от Константина, так? Пленник кивнул. – И чего Константин хотел? Союза с Гутфритом? Он снова кивнул. – И Константин собирался сохранить Гутфриту трон? Хоберн помедлил с ответом и вновь поглядел на блестящее лезвие. – Нет, господин. – Нет? – Он обещал, что Гутфрит получит Беббанбург. – Беббанбург, – без выражения повторил я. Пленник кивнул: – Да. Константин дал ему такое обещание. Я стоял, проклиная боль в коленях. – Ну, тогда Гутфрит дурак, – зло бросил я. |
