– Вы… должно быть, очень любите Алисон, – выдавил наконец Джафар.

И снова горькая улыбка мелькнула на лице полковника.

– Хотелось бы верить, что я не настолько эгоистичен, чтобы ставить ее счастье выше моего собственного.

– В таком случае между нами больше сходства, чем я предполагал, – тихо, вымученно пробормотал Джафар. – Самым тяжелым в моей жизни был тот момент, когда пришлось отпустить ее.

– Вот как, – вздохнул Эрве. – Значит, я был прав. Именно из за нее вы пощадили меня.

– Да… именно она.

– Потому что вы сами ее любите.

Джафар отвел глаза.

– Да.

– А теперь? Что вы собираетесь делать теперь?

Джафар закрыл глаза, вспоминая те мучительные дни, когда медленно умирала надежда, что Алисон будет принадлежать ему. А теперь… лишь со стороны казалось, что он живет и ведет себя, как обычно, но на деле он был скорее трупом, призраком былого Джафара, мужчины, чей дух навеки сломлен. Возможно, поэтому Джафар, не задумываясь, отправился в логово врага и почти не опасался того, что произойдет, когда полковник его узнает. По сравнению с той болью, которую причиняла необходимость жить, мысль о смерти не вызывала ужаса.

– Я еще не думал об этом… считал, что она навеки потеряна.

– Сомневаюсь. Она ведь не уехала из Алжира, вы знаете это?

– Знаю. Но не смел и предположить, что она осталась из за меня.

Эрве резко наклонился вперед, внимательно изучая Джафара.

– Вы позаботитесь о ней?

Джафар, не мигая, спокойно встретил взгляд полковника и торжественно кивнул.

– Я отдам за нее жизнь, если понадобится.

Полковник, очевидно, поверил ему, потому что лицо его едва заметно смягчилось.

– Тогда я спокоен.

Он поднес к губам стакан и после непродолжительного молчания вновь заговорил:

– Алисон не единственная причина, по которой я хотел поговорить с вами. Мне хотелось бы обсудить будущее этой страны.

Джафар сверхъестественным усилием попытался сосредоточиться, отрешиться от неотвязных мыслей об Алисон и уделить внимание словам полковника.

– Надеюсь, вы слышали, какие обязанности возложены на «Арабское Бюро»? – осведомился Бурмон.

Джафар нахмурился, вспоминая все, что слышал об этом Бюро. Французское правительство установило эту систему, чтобы управлять коренным населением Алжира. Это учреждение военного министерства, укомплектованное офицерами, руководило покоренными территориями и надзирало за племенными вождями. Турецкая иерархия «халифов», «ага» и «каидов» сохранялась, но всем им были приданы французские советники, а фактически – истинные правители, собиравшие налоги и вершившие правосудие руками покорных мусульманских марионеток.

– Кое что знаю, – отозвался Джафар. – Это учреждение, посредством которого французская армия осуществляет право власти над мусульманским населением и получает возможность неусыпно следить за вождями и племенными советами.

Полковник слегка поморщился, прекрасно распознав плохо скрытое презрение в голосе гостя.

– Цель деятельности Бюро – отнюдь не господство, а ассимиляция французов с арабами. Туземным племенам позволено править самим, с помощью вождей, выбранных и одобренных администрацией Бюро. Это справедливая и честная система.

– Думаю, это зависит от разных точек зрения.

– Вероятно, – согласился Эрве. – Но так или иначе это единственная система, с которой мы вынуждены работать. Мой первейший долг как главы Бюро, – защищать интересы наших поселенцев. Их уже около ста тысяч, и половина – французы, а приедет еще больше. Теперь, когда война окончена…

– Ну да, вы будете прибывать целыми толпами, – мрачно перебил Джафар, – горя жаждой захватить всю страну.