Он рискует ради нее жизнью… Непостижимо. Зачем мужчине, не чувствующему к ней ничего, кроме презрения, ставить на кон свою жизнь лишь потому, что ей вдруг понадобился автобус? Ведь ему достаточно пошевелить пальцем, и все будет исполнено. Все это было непонятно.

Шонтэль достала чистые вещи, переоделась, сразу почувствовав себя лучше и бодрее. Красную футболку с надписью «Амигос туре» сменила темно-зеленая с аналогичной надписью. Наспех расчесав волосы, она приготовилась встретить новый день, каким бы тяжелым он ни был.

Проверив, не забыла ли она чего-либо в номере, Шонтэль спустилась в фойе и, оставив вещи на попечение Алана, направилась в столовую. Завтрак — вот что теперь ей было необходимо. Может, вечером у нее будет настроение подумать о будущем, но сейчас у нее нет времени. Большинство туристов уже позавтракали. Шонтэль поспешила к буфету. Не то чтобы ей очень хотелось есть, но она чувствовала себя как выжатый лимон и нуждалась в энергии.

Заказав фруктовый сок, пару круассанов, немного холодного мяса и сыра, она поискала взглядом свободный столик.

Без десяти семь она вернулась в фойе, чтобы помочь Алану ответить на вопросы встревоженных людей и настроить их на долгую поездку. От Ла-Паса до Санта-Круса примерно десять часов… если повезет. Там была возможность взять билеты на рейс до Буэнос-Айреса, а оттуда улететь домой, в Австралию.

Обстановка накалялась. Кто-то был подвержен приступам морской болезни, не подозревая, что это не единственная неприятность, которая может произойти с ними до тех пор, пока они не выбрались отсюда. Кто-то нервничал, опасаясь происходящего за пределами отеля.

Австралийцы не привыкли к военному положению. Большинство из них видели солдат только на парадах, а танки — лишь в качестве музейных экспонатов. Некоторые вслух ругали себя, обещая никогда больше не покидать родного дома. Глядя со стороны на этих людей, Австралию можно было смело назвать Страной счастливчиков, по крайней мере в данном случае.

Минуты шли. Напряжение росло. Многие перепроверяли свой багаж. Велев всем оставаться на месте, Алан направился к выходу, чтобы посмотреть, нет ли автобуса, который должен был подъехать к черному ходу. Шонтэль осталась с группой, постоянно улыбалась, что немного разряжало обстановку. Шли минуты, и волнение в ней росло. Если автобуса не будет, значит ли это, что с Луисом что-то произошло?

Несмотря на боль, что он причинил ей прошлой ночью, она вовсе не хотела, чтобы с ним что-то случилось. И тем более не желала ему смерти. А вдруг он действительно рисковал жизнью? Будет ли она виновницей? Нет. Это был его выбор. И инициатором сделки был он.

В памяти всплыл случай с братом Луиса, Эдуарде. Луис рассказывал, что Эдуарде стал жертвой политических волнений в Аргентине. Полиция схватила его ночью на улице, видимо приняв за одного из молодых манифестантов. Эдуарде бесследно исчез, пополнив списки без вести пропавших, с тех пор о нем никто ничего не слышал.

В Буэнос-Айресе она сама стала свидетельницей марша протеста женщин, называющих себя «Матери мая» и требующих вернуть им бесследно пропавших детей. Для них не имело значения, сколько лет прошло со времени исчезновения. Каждую неделю они приходили к дому правительства, неся фотографии своих сыновей, ибо никто до сих пор так и не дал им ответа. Ходили слухи, что многих исчезнувших попросту грузили в вертолеты и сбрасывали в море.

Шонтэль вздрогнула — слава Богу, у Боливии нет выходов к морю. Она бы сошла с ума от одной мысли, что Луис мог оказаться в таком вертолете.