Изменить размер шрифта - +
 – Ты должна уважать меня и стараться угодить.

– А как насчет меня? – спросила Тори, сдерживая подступившие к глазам слезы, – Как насчет моих желаний?

– Ты красивая женщина, а потому должна хотеть нормальную семью – мужа и детей. И ты обязана выполнить волю своего отца.

– Значит, чтобы угодить тебе, я должна стать рабой чужого мне человека? Сидеть за обеденным столом и ждать мужа, который где-то веселится с друзьями, пьет шампанское и проводит время с женщинами определенного сорта?

– Черт возьми! Ты достаточно взрослая, чтобы понимать – если хочешь удержать мужчину и угодить ему, мало иметь красивую внешность. Прежде чем судить людей, мисс Праведница, надо бы узнать их получше… У меня были причины искать общества на стороне. Если бы ты знала свою мать, как я…

Он сердито обернулся к двери на негромкий стук:

– Кто там еще?

Дверь открылась, и в комнату вплыла Лилиан Грейнджер – невысокая, светловолосая, красивая, словно фарфоровая статуэтка. На ней было роскошное бальное платье из атласа цвета бургундского вина. Надменная холодность, написанная на кукольном личике, мгновенно парализовала отца и дочь.

– Я надеялась, что хотя бы сегодня вы будете вести себя прилично, – не повышая голоса проговорила она. Холодный голубой взгляд задержался на секунду на муже и скользнул к Тори. – Виктория дурной нрав твоего отца известен всем, но тебя воспитывали как леди. Я разочарована.

Тори вздохнула. Всю жизнь, сколько себя помнила, она тщетно старалась походить на свою мать, мечтая стать столь же совершенным образчиком красоты и светских манер. Она ничего не могла поделать со своей внешностью, но прикладывала все силы, чтобы стать настоящей леди: посещала школы для молодых барышень в Нью-Йорке и Париже, совершила тур по Европе и училась смирять свой яростный и гордый нрав. Но мать всегда была ею недовольна.

– Настоящая леди никогда не повышает голос и не опускается до споров, – сказала Лилиан. – Интересно, сколько раз я должна тебе это повторять?

– Прости, мама.

– Если бы ты была красива, люди относились бы снисходительно к твоим недостаткам. Но при такой внешности твое главное достоинство – хорошие манеры.

Тори опустила глаза и принялась разглядывать розу, вытканную на обюссонском ковре. Краска залила ее щеки.

– Куинтон, вы сказали дочери, что нам нанес визит Ричард Хейуард?

Он кивнул и взглянул на Тори.

– Ричард очень милый и чувствительный молодой человек. И если ты не будешь следить за собой, Виктория, то твой несдержанный нрав отпугнет его, как и всех остальных, – назидательно проговорила леди Грейнджер.

Так, значит, теперь Хейуард очаровывает ее мать. Как бы отпугнуть его так, чтобы он убежал и не вернулся?

– Вам обоим придется принять достойный вид, потому что скоро приедут гости. – Лилиан развернула веер, обтянутый шелком под цвет платья. – Если ты опоздаешь, Виктория, я буду очень недовольна. – С этими словами она подобрала пышные юбки и вышла из кабинета.

Тори хотела последовать за матерью, но отец схватил ее за руку.

– Мы еще не закончили, – негромко произнес он.

Она кивнула, понимая, что, желая добиться своего, отец найдет еще немало аргументов и средств давления на нее.

Тори стояла перед зеркалом в своей спальне и поправляла бальное платье. Она взбила кружево нежно-кремового цвета на пышных рукавах и расправила шлейф, конец которого был прикреплен к корсажу, туго охватывающему ее стройный стан. Горничная, тихонько сопя, застегивала на ее спине тридцать пять обтянутых шелком маленьких пуговичек. Тори бросила взгляд на каминные часы из позолоченной бронзы и простонала:

– Быстрее, Милли!

– Если вы не будете стоять спокойно, мисс, я их вообще никогда не застегну – они такие маленькие и скользкие, как семечки.

Быстрый переход