Прибыв на место, начальник принял вид, будто намерен поверять делопроизводство, начал заглядывать в настольный, потом во входящий, требуя на выдержку отчета по некоторым нумерам. Затем вошел он в присутствие, занял место и просил членов продолжать свои занятия. Несмотря на троекратное повторение этой просьбы, т. е. приказания, члены могли только отвечать подобострастным поклоном, взглянувшись между собою в страшном недоумении: обыкновенные их занятия состояли в балагурстве такого рода, которое вовсе неудобно было продолжать в присутствии строгого начальника. Он обратился к секретарю, указал на неразрешенные бумаги, лежавшие отдельной кипой на столе, и приказал читать их, обыкновенным порядком, как он выразился, хотя это здесь вовсе не был порядок обыкновенный.

Секретарь прочитал одну бумагу, начальник остановил его и спросил младшего члена, как он думает ее разрешить? Этот, не могши найтись в таких трудных и небывалых обстоятельствах, счел за лучшее поклониться и отмолчаться. На повторенный вопрос последовал тот же ответ. Начальник обратился к следующему члену, с вопросом о его мнении, но успех был тот же: глубокое молчание. Тогда начальник обратился к третьему и сказал: "Ну, а вы, я думаю, также одного мнения с этими господами?.."

Затем начальник встал, потребовал казначея, стряпчего, спросил ключи, печать и пошел с полным присутствием свидетельствовать казну. Он очень хорошо знал, что все было на этот случай пополнено и деньги собраны, хотя и с трудом, и притом только на несколько дней. Сумма была большая и, впрочем, оказалась вся в наличности. Тогда, похвалив всех за исправность эту, в которой де он и никогда не сомневался, начальник пригласил всех присутствовавших приложить к сундуку свои печати, а равно приложил и свою собственную, и нашел более удобным, для избавления членов от значительной ответственности, особенно по недостатку особого караула, передать денежный сундук для хранения на главную гауптвахту. Начальник не поскучал обождать до исполнения на деле при нем же этого распоряжения. Вслед за тем казначей был уволен.

У многих при этом, как говорится, лица вытянулись по шестую пуговицу; но деньги были спасены. Каким образом потом действительные и страдательные соучастники этой наличности между собой рассчитались -- этого я не знаю.

При составлении настоящего сборника принималось во внимание то, что современный читатель имел до сих пор очень ограниченное представление о прозе В. И. Даля. В XX веке вышло лишь два сборника его художественных произведений -- "Повести. Рассказы. Очерки. Сказки" (М.--Л., 1961; переиздано с некоторыми сокращениями: Горький, 1981) и "Повести и рассказы" (Уфа, 1981). Вполне естественно, что за рамками этих двух изданий остались многие произведения писателя, представляющие несомненный интерес.

Настоящий сборник является попыткой познакомить современного читателя с некоторыми из них. Представленные здесь повести и рассказы в советское время не переиздавались.

Как правило, все свои художественные произведения Даль публиковал в журналах и альманахах. В то же время писатель составлял сборники своей прозы, а затем подготавливал и издание собрания сочинений. В 1833--1839 гг. вышло четыре книги сборника "Были и небылицы Казака Луганского".