Кэрол Мэттьюс. Повернута на тебе
В конце недели ей хочется выглядеть особенно красивой – ведь она ходит на бальные танцы, которые по пятницам и субботам устраивают в Консервативном клубе. Мистер Норман умер два года назад, и сейчас она в поисках нового мужчины. Причем, хорошо воспитанного. Да еще и непьющего. В точности такого, каким был ее муж. Одинокая жизнь, не устает напоминать мне каждую неделю миссис Норман, совсем не так хороша, как говорят. Уж мне ли не знать! Я осторожно расчесываю ее истончившиеся от времени волосы, собираю их в аккуратные пряди и размещаю последние бигуди в ее старомодной, плотно уложенной прическе. Мне бы хотелось сделать с ее волосами что-нибудь радикальное, чтобы она выглядела на несколько лет моложе – вдруг это поможет ей заполучить того самого мужчину, которого пока никак не удается поймать? Я могла бы использовать немного мусса цвета меда, чтобы оживить ее серебристо-серые волосы, или же постричь их так, чтобы они легли вперед и падали, обрамляя лицо. Но миссис Норман непоколебима. Она точно знает, как должны выглядеть ее волосы – плотные валики локонов и баллон лака, чтобы удерживать их на месте, – и эту неизменную прическу я делаю ей уже десять лет. Конечно, если бы я не работала в парикмахерском салоне, то, возможно, у меня тоже всегда была бы одна и та же прическа. Но раз я здесь, то позволяю своим молодым сотрудникам практиковаться на мне, что они и делают – с удовольствием, но с переменным успехом. Например, последний раз на мне отрабатывали навыки блочного окрашивания волос, и вот я брюнетка темно-шоколадного оттенка, точно соответствующего моим карим глазам. Вдобавок, у меня почти мужская стрижка с прядями разной длины, совсем короткими сзади и по бокам, но более длинными сверху. Надо сказать, за последние двадцать лет я пережила много перевоплощений. Думаю, сегодняшняя прическа идет мне больше, чем некоторые из прежних (перманент был незабываемой ошибкой), поскольку лицо у меня маленькое, в форме сердечка, а кожа бледная. Я не пользуюсь искусственным загаром – слишком много хлопот. К тому же, когда его наносишь, он пахнет гнилыми яблоками. Кому же такое понравится? – Как твоя любовная жизнь, юная Дженни? – спрашивает миссис Норман, врываясь в мои размышления. Она всегда задает мне этот вопрос, когда я делаю ей прическу. И каждый раз я расстраиваюсь, потому что мне нечего рассказать ей. Я поднимаю брови, глядя на нее. – Я могла бы спросить вас о том же. Моей клиентке семьдесят пять лет, и, честно говоря, она ведет более активную жизнь, чем я, хотя мне на сорок лет меньше. Она усмехается в ответ. – Ох, уж эти современные мужчины. – Она в отчаянии качает головой, и я едва не укалываю ее острой ручкой расчески. – Они хотят лишь одного – секса, секса и только секса! Надеюсь, что не в возрасте миссис Норман. – Этой виагре за многое надо ответить. Когда-то было так, что в некотором возрасте интерес к «таким вещам», – последние два слова она произносит одними губами в сторону зеркала, – естественным образом пропадал. Но теперь нет. О, вовсе нет. Они думают, что будут делать это, пока им не стукнет девяносто. Дважды за ночь. – Она опять качает головой. – А мне всего-то хочется, чтобы кто-нибудь сделал со мной круг по танцевальному залу и, возможно, раз-другой разделил приятный обед. Мне вовсе не нужно «Последнее танго в Париже». Слушая ее, я не могу не улыбаться. Надеюсь, когда достигну ее возраста, я буду столь же энергична. А если подумать, то я и сейчас хочу быть столь же энергичной. Закончив укладку, я повязываю розовую сетку поверх ее прически. – А теперь пора сушить волосы. Миссис Норман берет сумочку и следует за мной в заднюю часть салона. |
