А вот мне хочется, чтобы у меня был всего лишь один мужчина, но навсегда, думаю я, а вовсе не один на шесть недель. Только один мужчина. Моя вторая половинка.

Она опять попыталась убедить меня поужинать у них, но я отказалась. Мне так не хотелось, чтобы Джерри, наслаждаясь собственным остроумием, отпускал дурацкие шуточки по поводу моего катастрофического свидания. Несомненно, он будет винить меня за то, что я была скована, и ни за что не признается, что его друг оказался недоумком.

Я рада, что ухожу ровно в шесть. Стрелки только что перевели на час назад, и вечер одним махом перешел от заката к полной темноте. Весь день я была занята, и у меня не хватало времени вновь и вновь обдумывать свое затруднительное положение. В голове постоянно звучала песня, в которой Майкл Бубле жаловался, что до сих пор не встретил меня. А еще я боюсь найти обещанные цветы, когда доберусь до дома.

И, конечно, когда я поворачиваю к «Маленькому Коттеджу», мои фары выхватывают из темноты блестящий, мокрый от дождя целлофан, обернутый вокруг букета роз. Черт возьми, бормочу я. Припарковавшись, я неохотно расстаюсь с Майклом Бубле, покидаю уютное тепло своей машины и под дождем иду к входной двери. Ключ у меня наготове, и по дороге я лишь на секунду останавливаюсь, чтобы поднять букет. Поток воды разглаживает мне волосы. Букет огромный. Дюжина или больше прекрасных императорских роз кроваво-красного цвета на длинных стеблях. Я мчусь в дом, захлопываю за собой дверь, чтобы защититься от дождя, и иду в свою комнату.

– О, нет!

Услышав безумный писк, я понимаю, что, пока была на работе, через дымоход в дом пролезла какая-то птица. В подтверждение тому есть пятно сажи на полу и, – что, впрочем, неудивительно, – черные следы Арчи на кремовом ковре, спинке дивана, обеих подушках, занавесках и обоях. По всей комнате разбросаны вырванные перья и кучки помета несчастной птицы. Одна из моих любимых ваз разбита вдребезги, и черепки лежат возле двери. Цветок перевернут. Горшок, груда земли, сломанные ветки и листья лежат на полу. Несколько безделушек упали с каминной полки и разбились о каминную решетку.

Кажется, Арчи очень рьяно преследовал незваного гостя.

– Арчи! – кричу я.

На сей раз кот даже не выходит, чтобы приветствовать меня. Качая головой, я направляюсь в кухню. На окне скворец в ужасе от собственного отражения бьет крыльями о стекло. Учитывая прошлый опыт Арчи, я поражена, что птица еще жива. Обычно в подобных случаях я нахожу лишь слипшуюся кровь и клюв. Должно быть, вчера вечером кот объелся и сегодня был не достаточно голоден, чтобы слопать нашего гостя.

Стаканы и тарелки, стоявшие на сушке, тоже разбиты, и осколки валяются на плитках пола. Содержимое кастрюльки с макаронами разбросано по рабочему столу. И везде птичий помет. Везде. На передней стенке плиты, на холодильнике, на хлебнице. И среди погрома и птичьих воплей мирно и безмятежно лежит кое-кто.

Арчи растянулся на полу посреди кухни, смертельно устав от недавних баталий, и храпит, как оркестр, когда музыканты настраивают инструменты.

– О, Арчибальд, – вздыхаю я.

При этих словах кот вскакивает, поворачивается и угрюмо смотрит на меня, будто говорит:

«Как смеешь ты, женщина, нарушать мой отдых! И не забудь про мой ужин».

Его взгляд становится негодующим, горящим.

«А теперь, мистер, мне придется следующие два часа убирать весь этот беспорядок».

Тут я понимаю, что мысленно разговариваю со своим котом. Значит, я уже ступила на опасный путь.

Птица опять начинает безумно колотить крыльями. Одной мне никак не справиться. Я вообще не люблю все хлопающее, машущее, бьющее, и просто ненавижу, когда такие вещи оказываются у меня на кухне. Беру мобильник и звоню Майку. Он у меня на быстром наборе.