Видно, что Льюис испытывает облегчение.

– На секунду подумал, что у меня появился конкурент.

– Что?

– А розы? – спрашивает он. – Ты получила розы?

– Да, спасибо. – Интересно, будет ли невежливо вернуть их ему?

– И?

– Они прекрасны. – Наверное, надо было сразу написать ему СМСку, но должна признать, что из-за событий, связанных с попавшей в дымоход птицей, мне это даже не пришло в голову.

– Мы могли бы обсудить это внутри. – Он смотрит на шумящий дождь, а затем переводит взгляд в дом.

Я все еще не понимаю, зачем он появился у меня на пороге.

– Сейчас неподходящее время, – спокойно говорю я.

– О?

Я могла бы придумать оправдание, если бы мой ум мог работать достаточно быстро. Глубоко вздыхаю. С этим мужчиной нет никакого смысла ходить вокруг да около.

– Получить розы было приятно, – повторяю я. Выражение «романтическое дерьмо» снова непрошено выскакивает у меня в голове. – Но чувствую, у нас не слишком много общего.

Опять раздается раздражающий смех Льюиса.

– У нас все было прекрасно.

В какой же это момент? Даже интересно.

– Я выпрыгнула из окна туалета, вместо того, чтобы продолжить свидание, – напоминаю я ему.

– Это было уморительно.

– Это было от отчаяния.

– Мне нравятся женщины, которые строят из себя недотрогу.

– Никого я из себя не строю, Льюис. Я решила, что больше не хочу свиданий. Ни с кем. – А уж с тобой тем более. – Сожалею.

– Ты – удивительная женщина, – отвечает он.

– А ты… – Ты – тщеславный, раздражающий, неприятный, эгоцентричный, толстокожий. – …мужчина.

Люьис прислоняется к двери, отвратительно улыбаясь.

– Так когда мы снова увидимся?

Когда рак на горе свистнет. Или когда ад замерзнет. Или когда Кэти Прайс уйдет в монастырь. Или когда Джонатан Росс заговорит без дефектов речи. Или когда пройдет миллион, триллион, несметное количество лет.

То есть никогда.

– Я же только что сказала вам, Люьис. – Вдруг я замечаю, что говорю с ним, как с маленьким приставучим ребенком. – Я больше не хочу вас видеть.

Он улыбается.

– Это часть общего плана?

– У меня нет плана, ни общего, ни любого другого. Я просто не хочу вас видеть снова.

И, прежде чем я успеваю что-то сделать, он хватает меня и целует прямо в губы. Мне хочется сплюнуть.

– А теперь повтори, что не хочешь меня видеть.

– Я не хочу вас видеть, – говорю я сквозь зубы, пытаясь сдержать поднимающуюся во мне ярость.

Он показывает на меня пальцем и отступает под дождь.

– Я так легко не сдаюсь, – говорит он, потом резко поворачивается на каблуках и бегом направляется к своей «Ауди ТТ», которой хвастался тем вечером. Машина начинает двигаться задним ходом, потом разворачивается, на мгновенье осветив меня фарами, и скрывается в ночи.

– Ну, тупой, – брезгливо говорю я, вытирая рот рукавом.

Когда я закрываю дверь, руки мои дрожат, и я напоминаю себе, что в следующий раз надо будет посмотреть в глазок.

– Все хорошо? – спрашивает Майк, уплетая за обе щеки. – Ты выглядишь измотанной. Это птичье приключение Арчи так плохо сказалось на тебе?

Я раздумываю, не сказать ли ему просто «да», но потом понимаю, что честность, вероятно, будет лучшей политикой.