– …Проснулся? – заглядывает в комнату Петя – Доброе утро!

– Доброе!

Южинский выглядел заспанным и немного помятым. Но глаза сверкают, улыбка до ушей.

– Неужто твой дар восстановился? – радостно кивает он на мою звезду, что пульсирует ровным светом в широком вороте рубахи.

– Вроде как да.

– Это пребывание в монастыре так благотворно на твоем даре сказалось – уверенно заявляет Петя – там же земля освященная, а все иконы древние, намоленные.

– Возможно – соглашаюсь я. Не думаю, что имею право рассказывать ему о способностях Володара. Тайна не моя, не мне ее и разглашать.

– Слушай, ну, как тебе наша хозяюшка? – неожиданно спрашивает он.

– Приятная девушка… – пожал я плечами, не понимая к чему он клонит – умненькая.

– И это все?! Теряешь хватку, Поль!

– В смысле?

– Да она весь вечер с тебя глаз не сводила. Девица имеет на тебя виды, пользуйся моментом.

– Брось, Петь! – морщусь я – Она же совсем юная.

– А когда это тебя останавливало? Ты у нас тоже пока не старик.

Ну, вот… еще одно наследие Павла Стоцкого – репутация Казановы. А оно мне надо? Я и в прошлой то жизни никогда им не был, и как тут ухаживать за женщинами не очень понимаю… К тому же Южинский просто неправильно трактует интерес Василисы. Она явно посвящена в мою тайну, и это лишь проявление любопытства. Скорее всего, ей не терпится меня расспросить, но она не знает, как ко мне подступиться.

Лицо Южинского вдруг стало серьезным, и он задумчиво посмотрел на меня.

– Слушай, Поль… А как ты думаешь, кто все эти люди? – Петя кивнул в сторону коридора – И почему они спасали этого загадочного Алексея Петровича? Зачем его даже в тюрьме заставляли носить маску? Я спросил у настоятеля Нектария, но он сказал, что это не его тайна. А чья тогда?

Он озадаченно смотрит на меня, ожидая хоть какого то вразумительного ответа на все свои вопросы, и мне пришлось делать вид, что я тоже не в теме.

– Да, какая нам с тобой разница, Петь? – пожимаю я плечами – Они спасли нас, вытащили из тюрьмы, сейчас везут в место, где мы сможем спрятаться и отсидеться. И это главное. Захотят, скажут. Не захотят – простимся с ними, скажем большое человеческое спасибо и пойдем вдвоем дальше.

– Ты, правда, так считаешь?

– Конечно. Лучше подумай, как тебе связаться с твоим отцом. На моего братца, как ты понимаешь, надежды никакой – он нас быстро жандармам сдаст. И учти, что за имением твоего отца наверняка следят. Нужно придумать какой то более безопасный способ.

– Хорошо, Паш, я подумаю – кивает Южинский. Но особой уверенности в его голосе я не чувствую. Похоже, в сложных жизненных ситуациях он привык во всем полагаться на более опытного и решительного Стоцкого.

…Когда мы вместе с Петей входим в гостиную – а скорее уж горницу, поскольку дом этот больше напоминает добротную избу купца или зажиточного крестьянина – Василиса хлопочет у печки. И, судя по высокой стопке блинов, встала она уже давно. Запахи здесь витают такие, что рот тут же наполняется слюной. Ладную фигурку девушки облегает льняная белая рубашка с нарядной вышивкой по вороту и синий сарафан, подпоясанный голубым фартуком. В длинную русую косу вплетена такая же голубая лента.

– Доброе утро! – приветствую я нарядную хозяюшку – может, помочь чем?

Она удивленно оборачивается, недоверчиво переспрашивает:

– Помочь…?

– Ну, да – киваю я – тарелки там расставить, воду или дрова на кухню принести?

Тут уже оба – и Василиса, и Петя – смотрят на меня, вытаращив глаза, как на чудо чудное.