Бедность села была видна на каждом шагу. Но ведь век был культурный, поэтому местная власть позаботилась, чтобы и эта деревня не отставала от времени. С обоих сторон улицы были выкопаны рвы для воды, а добрый господин Загорский даже дал доски, чтобы крестьяне сделали тротуар. Кроме того, по сторонам улицы были посажены деревья, и каждый крестьянин: отвечал за целостность их. На всех домах были прибиты белые окрашенные дощечки с номерами и фамилиями хозяев.

Во всей деревне только один Захаров дом выделялась своим видом. Большой хорошо построен дом, с крыльцом, разрисованные ставнями, садом, стоял на холме и словно господствовал над деревней. На этом холме был и громкоговоритель. И тут же рядом была Захаров магазинчик. Не земля обогатила Захара, а его ловкость. Он был словно представителем от деревни. Местная власть по делам всей деревни обращалась к нему. Торговцы — тоже. Если нужны были рабочие, — тоже обращались к Захару и тот подряжал на работу со «своими» людьми. Он нанимал крестьян, а те свой заработок оставляли в Захаровом магазине, лучше сказать, не в магазине, а в таверне, так важнейшим товаром была водка. Этого Захара крестьяне не люби больше, чем пана Загорского.

Никакого учреждения в деревне не было. По всем делам надо было ехать в соседнюю деревню, где была гмина (волость).

И вот однажды засуетилась вся околица, запрыгали стражники, явился в деревню войт, приказал «прибраться», подчистить улицы, детинцы.

К господину Загорскому приехал сам министр внутренних дел и выразил желание ознакомиться с подвластным народом.

На другой день двинулась в Смаляки экспедиция: впереди жандармы, за ними автомобиль, в котором сидели министр и Загорский, за ними второй автомобиль с другими чиновниками.

У ворот деревни стоял «радостный народ в праздничной одежде» и приветствовал власть.

На площади автомобили остановились. «Представитель крестьян», Захар, выступил «от имени народа» с речью:

— Благодарим светлейшего господина министра за честь. Благодарим за внимание и заботу о пользе народа. Мы все будем помогать власти во всех мероприятиях на благо нашего отечества — Польши.

Министр поблагодарил, сказал, что все заботы власти направлены на пользу народа, отметил, что в их деревне наблюдаются следы культуры — палисадники, тротуары, водосток, — но его удивляет, что и в ней не видно такой простой вещи, без которой не может обойтись ни один культурный человек — как уборные.

— Это же стыд! — закончил он. В наше время, да еще в Польше, такое явление позорно. И я должен приказать, для вашей же пользы, чтобы через неделю все хозяева построили уборные. Ответственность за исполнение возлагаю на войта.

— Так не из чего построить! — загудели крестьяне. — Досок нет, не за что купить. Даже подправить хаты не можем.

На такую вещь много средств не надо, — ответил министр, — на водку, наверное, хватает. Откажитесь от нее один — другой раз — и будут средства.

Здесь встал пан Загорский и заявил:

— В честь такого дня, в честь господина министра, я даю на это дело доски бесплатно.

Захар, войт, чиновники, даже сам министр приветствовали это заявление аплодисментами.

— Благодарите светлейшего пана Загорского! Большое счастье, что у вас есть такой великодушный протектор! — торжественно сказал министр.

Но тут произошло нечто такое, что испортила всю музыку. Степан, Максимов отец, высокий хмурый мужчина, вдруг выступил и сказал:

— Искренне благодарим, господа, за ласку. Но мы просили бы еще пана министра позаботиться, чтобы приехал второй министр, который дал бы возможность использовать эти уборные, ведь нам не за чем их посещать…

На минуту все вокруг стихло…

Потом послышался сдержанный смех с одной стороны и возмущённый шум с другой.