— Ты это искренне?

— Вполне.

— На твое плечо опереться можно... — в раздумье сказал Николай. — Екатерина не заругает?

— Если что по пьянке, она не любит, а против такого дела возражать не станет.

— Хорошо, Андрей Архипович, приходи... Да ты как проходишь-то на территорию?

— Через Хлебную гавань.

— Понятно. Приходи седьмого в двадцать два часа к электростанции. Захвати с собой кусачки посильней, бокорезы и карманный электрический фонарь.

— Ясно. И кусачки и бокорезы?

— Видишь, у меня есть одни, но выщербленные и тупые. — Николай открыл ящик стола и, достав, показал бокорезы.

— Я принесу. Стало быть, седьмого в двадцать два ноль-ноль на траверзе электростанции, — повторил он.

— Дома тебе оставаться нельзя. Ты подумал о тайнике?

— Приспособил подвал в дровяном сарае. Тайна вклада обеспечена.

— Ну, смотри, а то я мог бы...

— Не надо, спасибо.

Полтавский простился и ушел.

Николай с сознанием того, что большое и сложное дело позади, откинулся в кресле, закрыл глаза и, не сопротивляясь навалившейся дремоте, уснул...

Утром приехал Вагнер, помятый и хмельной, но, подменив, отпустил Гефта домой.

Весь день седьмого числа Гефт провел на доке. Надо было, чтобы все видели, как настоящий хозяин готовится к переходу. Зенитные пушки, установленные Вагнером, были плохо принайтовлены. Боекомплект лежал в ящиках прямо на палубе. Груз распределен не по-боцмански и давал дифферент. Словом, дел нашлось много. Затем, взяв машину баурата, он съездил домой и привез тяжелый чемодан, который поставили в командирской каюте на башне дока. Буксир обещали подать к двадцати трем, отплытие назначено на двадцать четыре.

Эллинг, взорванный немцами перед уходом из Одессы.

На заднем плане видна электростанция, взрыв которой был предотвращен Н. Гефтом.

В двадцать один час Гефт сошел на берег, поднялся в Управление к баурату и простился. Загнер уходил следующей ночью на быстроходном катере и, по его расчетам, должен был обойти док где-то в районе Измаила.

В двадцать один пятьдесят Николай спустился вниз и пошел по направлению к электростанции.

Ни души. Редкие патрули на территории и усиленные возле лагеря.

Ветер резкий, порывистый. На море крутая волна. По небу плывут низкие, кучевые облака. Ни звезд, ни луны.

Николай подошел к электростанции. Никого.

«Неужели Полтавский не пришел?» — подумал он, вошел в дизельную и осветил фонариком циферблат часов — без пяти десять. Решил ждать.

Точно в десять послышались осторожные шаги.

Николай приоткрыл дверь и мигнул фонариком. Шаги послышались ближе...

Полтавский юркнул в дверь и молча включил фонарик.

Николай извлек из кармана и развернул план.

По схеме электропровод к минным колодцам протянут в здание станции через траншею, где проходят трубы подачи дизельного топлива.

— Надо снять щит с траншеи, — тихо сказал Николай и осветил слева у стены крышку люка. Он нагнулся, рукояткой бокореза приподнял щит и увидел два провода в разноцветной оплетке.

— Вырежи куски проводов! — сказал он, придерживая щит.

Полтавский лег на живот, перекусил бокорезом сперва один провод, затем другой. Отполз дальше. Николай помог ему поднять следующий щит. Он снова перерезал провода, вытащил куски, смотал их на ладони и спрятал в карман.

— Давай щиты опустим на место, — сказал Николай. — Так, здесь все. Теперь в котельную!

Они вышли, осмотрелись.