«Кто же тогда в кабинете главного инженера?»

Но долго задумываться над этим не пришлось.

Когда он был в конторке Рябошапченко, вошел рабочий Федор Шамрай и, не глядя в глаза, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Иван Александрович, вызывают к главному...

— Я только что видел главного, он пошел к фабрике-кухне, — вмешался Гефт.

— Хорошо, идите, Шамрай, — отпустил его Рябошапченко и, когда тот вышел из цеха, объяснил: — Раз в два месяца на заводе появляется дружок Петелина, следователь сигуранцы. Он вызывает в кабинет главного своих осведомителей и беседует с ними. Даю голову на отсечение, там сейчас Лазюк, Грипченко и Наследников!..

— Ты не ошибся, они там, дожидаются очереди в приемной. Этот Шамрай в их компании?

— Одна шайка-лавочка! Мы все знаем, держимся от него на расстоянии...

— А с тобой этот господин из сигуранцы не заигрывал?

— Было такое. Я ему прямо сказал: «Неужели вам подлецов не хватает?!» А он: «У вас огигинальное мышление, господин Гябошапченко!» Он букву «р» не выговаривает, а так по-русски говорит чисто.

— Сколько ему?

— Лет пятьдесят с лишним. Военная выправка.

— Белогвардеец, какой-нибудь деникинский контрразведчик...

— Все может быть. Сегодня на буксире привели пароход «Антрахт», говорят, будем переоборудовать в рефрижераторное судно.

— Пока ничего об этом не знаю. Что с «Райнконтром»?

— Работают корпусники и такелажники...

— Так-так, мы им еще работенки подбросим.

От Рябошапченко он пошел к Полтавскому, его бригада принимала пароход «Драч». Андрей Архипович завидел его издали и спустился по трапу на пирс.

— Осмотрел посуду? — здороваясь, спросил Гефт.

— Все облазил.

— Ну, что там?

— Надо менять питательные средства, инжектор и донку.

— Какой номер?

— Инжектор — десятый, а донка — два дюйма...

— Детали найдешь?

— Видел я у одного человека инжектор, только номер пятый...

— Вот и хорошо!

— Но пятый оба котла сразу питать не сможет.

— Вот и хорошо. Сегодня суббота? Деньги я получу... в понедельник, на «говорильне».

Хотя установка пятого номера и сулила немалый барыш — этот инжектор продавался по дешевке, — Андрей Архипович остался в полном недоумении. Позиция Гефта ему была неясна и даже, более того, непонятна. Размышляя над тем, что бы это могло значить, Полтавский присел на трап и задумался.

Тем временем Николай поднялся к себе в кабинет, но, не выдержав, еще раз заглянул в приемную: по-прежнему три воробья сидели на жердочке, только в другом составе: Грипченко, Наследников и Шамрай, а Лазюк, надо полагать, был в «чистилище».

«Я себе представляю, что там наговорит эта гадина !» — подумал Николай.

За оберверфштабом и «Стройнадзором» Гефт чувствовал себя как за каменной стеной. Ему не угрожало разоблачение, он сумел себя поставить. Репутация отличного инженера-специалиста заставляла считаться с ним и шефа Купфера, и механика Сакотту, и даже Петелина, который помимо ненависти испытывал к нему чувство почтительного уважения. И все-таки пришло время всерьез задуматься над переходом линии фронта или по крайней мере о посылке связного. Накопилась информация, выявлены предатели, изменники родины. Отчет о диверсионной деятельности группы занимает половину клеенчатой тетради. Уйти самому? А завод? Если наступление Советской Армии будет развиваться так же стремительно, гитлеровцы уже этой осенью эвакуируют Одессу, но они камня на камне не оставят от завода.