(– «А З-ский – свой»…, то есть – мой, и Володя это – знал.) Этот мел тут же обернулся девятистишием:

         Сядешь в кресла, полон лени.

         Стану рядом на колени —

         До дальнейших повелений.

         С сонных кресел свесишь руку.

         Подыму ее без звука,

         – С перстеньком китайским – руку.

         Перстенек начищен мелом.

         Счастлив ты? Мне нету дела!

         Так любовь моя велела.

(Это «мне нету дела» я потом, в саморучной книжке стихов к нему, которую ему подарила, разбила на: мне нет – удела…)

Юрию З. – серебряный китайский, Павлику А. – немецкий, чугунный с золотом, с какого-нибудь пленного или убитого – чугунные розы на внутреннем золотом ободе: с золотом – скрытым, зарытым. При нем – стихи:

         Дарю тебе железное кольцо:

         Бессонницу – восторг – и безнадежность.

         Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,

         Чтоб позабыл ты даже слово – нежность.

         Чтоб голову свою в шальных кудрях

         Как пенный кубок возносил в пространство,

         Чтоб обратило в угль – и в пепл – и в прах

         Тебя – сие железное убранство.

         Когда ж к твоим пророческим кудрям

         Сама Любовь приникнет красным углем,

         Тогда молчи и прижимай к губам

         Железное кольцо на пальце смуглом.

         Вот талисман тебе от красных губ,

         Вот первое звено в твоей кольчуге —

         Чтоб в буре дней стоял один – как дуб,

         Один – как Бог в своем железном круге.

    (Москва, март 1979 г.)

Судьбы китайского я не знаю (знаю только: я первая подарила ему кольцо!), судьба чугунного – следующая:

Время шло. Однажды приходит – кольца нет. – Потеряли? – Нет, отдал его распилить, то есть сделать два. (Павлик, это будет меньше!) Два обручальных. Потому что я женюсь – На Наташе. – Ну, час вам добрый! А стихи – тоже распилили на-двое?

Потом – мы уже видались редко – опять нет кольца. – Где же кольцо. Павлик, то есть полукольцо? – М. И., беда! Когда его распилили – оба оказались очень тонкими, Наташино золотое сразу сломалось, а я ходил в подвал за углем и там его закатил, а так как оно такое же черное… – То давно уже сожжено в печке, на семейный суп.