|
Они добрели пешком до Пушкинской площади и целый час простояли в очереди на такси. В последний момент, когда Гречинский и Волков уже садились в машину, к началу очереди подошел какой-то пьяный на протезе. Он вломился на переднее сиденье и потребовал, чтобы его везли к «Соколу». Гречинский жил у «Сокола», и поэтому с пьяным никто не стал спорить.
Машина тронулась. Пьяный сразу же повернулся к Волкову и Гречинскому и стал осыпать их отборной руганью. Он кричал, что потерял ногу вот за таких стиляг и пижонов, что он, если захочет, выбросит их из такси и ему за это ничего не будет, потому что он кровь проливал в то время, когда они где-то отсиживались. Он кричал, что на все имеет право - он воевал вот этими руками. Москву спасал… - Заткнись, - сказал ему Волков. И тогда пьяный стал уже совсем отвратительно грязно ругать Волкова и Гречинского. Молоденький шофер такси пугливо посматривал на инвалида. - Остановите машину, - не выдержал Волков. - Дима, выкини его к чертовой матери, - спокойно сказал Гречинский. Шофер притормозил. - Вы что, с ума сошли?! - закричал пьяный. - Я же на протезе! Куда я пойду? Не трогайте меня!.. Волкова трясло от омерзения и злости. Он вышел из машины и рывком открыл переднюю дверцу. - Вылезай, - хрипло сказал Волков. - Да что вы, ребята!.. Ну нажрался я… Нажрался! Что, думаешь, с радости? - И пьяный заплакал. Волков захлопнул дверцу, сел рядом с Гречинским и сказал пьяному: - Еще одно слово - и вылетишь. Понял? Пьяный промолчал. - Поехали, - сказал Волков. Как только машина тронулась, пьяный нагло расхохотался. - Что, съели?! Кто меня тронет, тот два часа не проживет!.. Я ногу потерял, я за Россию кровь пролил, а ты, ты что видел?! - И он повернулся к Гречинскому. Володя рванулся к пьяному, сгреб его за воротник и бешено крикнул ему в лицо: - Заткнись, сволочь! Ты один всю Россию спас?! Кроме тебя, никого там не было?! Двадцати миллионов мертвых не было? Гад!!! Гречинский выпустил пьяного, откинулся на сиденье и пробормотал: - Ах сука какая!.. Ах сука… - Попался бы ты мне подо Ржевом, - плаксиво сказал пьяный. - Подо Ржевом я бы с тобой вообще не разговаривал, - сказал Гречинский. - Да и ты бы там помалкивал… Уже потом, дома, под утро, Володя посмотрел на Волкова красными от бессонницы глазами и сказал: - Димка, а я ведь руку-то потерял подо Ржевом… В этот день после вечернего обхода Гервасий Васильевич ненадолго сходил домой. Он вернулся, держа в руках большую тарелку с виноградом, а под мышкой старый потрепанный томик. Он поставил перед Волковым виноград и сказал: - Тебе Кенжетай кланяется. Помнишь, я тебе про него рассказывал? Он говорит, что видел тебя в цирке и ему очень понравилось, как ты танцевал на канате… - Это был не я, - улыбнулся Волков. - Это Артемьев… - Я знаю, - сказал Гервасий Васильевич. - Мне просто не хотелось его огорчать. Мне кажется, что он запомнил только танцы на канате, а так как я ему про тебя поведал, то он хочет, чтобы это был обазательно ты… Ничего не имеешь против? - Пожалуйста, - ответил Волков. Он попытался осторожно повернуться на бок и вдруг почувствовал, как в больной руке что-то булькнуло. Словно в пустой наполовину бутылке плеснулась жидкость. Он легонько шевельнул левой рукой и вместе с острой болью опять услышал бульканье. - Лопай виноград, - сказал Гервасий Васильевич. - Это глюкоза, а в твоем состоянии она сурово необходима. - Мне уже сегодня делали ее внутривенно… - Очень хорошо. От глюкозы еще никто не умер. Волков опять шевельнул рукой, прислушался к бульканью под локтем и спросил: - Я не открою новую страницу медицины, если все-таки умру от глюкозы? Гервасий Васильевич поморщился. |
